что им и дым нипочем, а под рогожу они, конечно, мигом пролезли. Как пошли гостей ошпаривать, как пошли! Гости снопики подожженные побросали, рогожки поскидывали, еле ноги унесли… Потом уж мы с ней поженились, а все равно для этого дела на пасеку ходили: хорошо!
– Хорошо, батя, рассказываешь, – умиротворенно и даже с гордостью отозвался Папа. – Расскажи уж и про меня маленького.
– А что про тебя рассказывать, из тебя пасечник тоже вышел бы замечательный. Тоже, видно, это тебе от места передалось. Ты ведь еще ходить не начал, а уж среди ульев ползал, и пчелки тебя не трогали. И потом, когда подрос, все мечтал главный пчелиный секрет открыть: как это у них все так прекрасно устроено и как управляется. Пчелы рабочие, пчелы защитницы, пчелы матки. Жаль, пошел ты в бизнес, пропал талант.
– И вовсе не пропал, батя, – усмехнулся Папа. – Я ведь теперь, по сути, и есть все равно что пасечник. Все про моих пчелок знаю: и про рабочих, и про защитниц, и про маток. Только ульи, понимаешь, другие, а пчелки все-таки мед приносят…
В этот момент я приоткрыл глаза и стал внимательнее присматриваться к Папе. Я испытывал двойственное чувство: с одной стороны, как он хорошо и поэтично вклинился в разговор, а с другой – что-то в этом сравнении было неприятное – пчелы, муравьи, насекомые… Он, конечно, сказал это в прямом смысле, не помышляя ни о каких метафорах. Уже во второй раз за вечер я ощутил, что начинаю злиться на него, раздражаться, что ли. Вот это действительно было странно и неприятно. В конце концов, Папа есть Папа. Я уже досадовал на себя: Бог знает чего к нему цепляюсь. И словно желая проверить собственные ощущения, я взглянул на Майю и Альгу: как они отреагировали на слова Папы насчет пчел. Но ничего – девушки сидели, обнявшись, на диване и ворковали, кажется, о чем-то своем. Слова Папы не произвели на них никакого впечатления. Заметив, что я на них смотрю, они показали мне язычки. Что касается наших старичков, то у них на лицах было написано совершенное умиление. Остальные добродушно посмеивались.
– По‑моему, обстановка, в которой происходило зачатие ребенка, – сказал я, – самым непосредственным образом влияет на его будущее.
– Тогда надо распорядиться, чтобы в личных делах наших людей завели специальную графу и заносили в нее соответствующие сведения, – сказал Папа. – Чтобы контролировать ситуацию, мы должны обладать полной информацией.
– О да, кроме шуток, обстоятельства зачатия полны глубочайшей мистики, – тут же подхватила богемная половина профессора Белокурова. – Недаром, на востоке, в Японии, в частности, считают днем рождения не собственно день рождения, а именно тот день, когда произошло зачатие.
– С медицинской точки зрения, – подключился горбатый доктор, – в этом может быть есть определенный смысл. Правда, соответствующей статистикой медицинская наука, не располагает.
– А вот меня зачали, – сообщила богемная половина профессора, – в гостиничном номере отеля «Националь», в том самом номере, где по преданию