они пришли снова. Парень, которого привели, даже пытался сам передвигаться. Обезболивающее нельзя было вкалывать, сердце в таком состоянии не выдержит.
Живот скручивает болезненный спазм. Какая нужна выдержка, чтобы чувствовать входящую в тело иглу, соединяющую рваные ткани? Надеюсь, мне никогда не придётся узнать это.
– С ним было три напарника, тоже из лесного патруля. Они поздно поняли, что не все разговоры можно вести при посторонних. Я успел услышать, что в лесу остался один из них.
Он болезненно морщится, заново проживая эти минуты.
– Он умер, Сель. Более того, смерть была такой, что напарникам пришлось оставить тело. Или то, что от него осталось, – покачав головой, поправляет себя он. – Я не верю в сказку о взорвавшемся оружии, которой нас пытались накормить. Один раз – случайность. Но три случая за два дня… Не знаю, что убило их, но это страшная смерть. Но страшнее то, что на его месте могла быть ты.
Спазм поднимается выше, к горлу. Зажимаю рот рукой, вскакиваю, роняя табурет, бегу в туалет. Меня выворачивает наружу. После долго тру лицо ладонями, холодными от воды. Хватаюсь дрожащими пальцами за бортик раковины, поднимаю голову. Из зеркала растерянно, с ужасом смотрит шестнадцатилетняя девушка. По лбу стекают капли, капли висят на бровях и носу.
«На его месте могла быть ты».
Несколько дней назад я спокойно сидела в лесу и единственное, чего боялась – не успеть в Город до темноты, попасться охранникам. Я не верила, что там и вправду могло ждать что-то опасное. Выходит, преподаватель прав?
Возвращаюсь на кухню. Поднимаю упавший табурет, сажусь, упираясь локтями в стол, зажимаю щёки между ладонями.
– Что теперь будет?
– Усилят охрану. Пассажирские платформы перекрыли на несколько дней. Ночные передвижения запрещены, если они не связаны с рабочими заданиями, но таком случае будут передвигаться охраняемыми группами. Сель, – он осторожно берёт меня за запястье, отнимает руку от лица. – Глупо сейчас это повторять, но я повторю. Знаю, ты любишь лес, хотя не могу понять этой любви. Но я не смогу один, если с тобой что-то случится. Я не мог уснуть ночью, стоило закрыть глаза, и я видел тебя, лежащую у нас в отделении с раной от подбородка и до низа живота. После смерти родителей… в тот день я дал себе обещание, что сделаю всё возможное, чтобы не потерять и тебя.
Вместо ответа перебираюсь ближе к Эрику, прижимаюсь и тихо соплю на ухо. От мыслей о предстоящей школьной экскурсии по коже мурашки. Я испытываю теперь не меньший ужас, чем одноклассники. Такое было лишь раз, когда нас впервые вывезли в лес. После этого и произошла моя первая самостоятельная вылазка: я хотела побороть страх. Потому что никак не получалось забыть слова одноклассника «Я не встану с ней в пару, она и при виде паука визжит, а в лесу вообще умрёт». Я хотела стать смелой, хотела доказать, что не обо мне те обидные слова. Доказать кому – себе? Теперь, похоже, придётся начинать по новой.
Колонна идёт шаг в шаг. Впереди затылок с тёмной кисточкой волос, сзади в