крупными чертами лица, которые в совокупности создавали впечатление скульптурного портрета, его можно было назвать красивым. На поясе у него висела сабля, а грудь перекрещивали блестящие ремни с патронами. Судя по почтительному поведению солдат, я догадалась, что это был их командир.
Родители перешептывались, но как они не старались говорить тихо, я уловила некоторые фразы.
-Он поклялся убить всех евреев. Атаман Матвей служит у Махно, как и Григорьев. Их отряды захватывают все новые районы и становятся сильнее благодаря поддержке крестьян. Боже, не дай мне с ним встретиться.
Едва отец закончил фразу, как командир в высокой серой папахе остановился напротив нас и внимательно на него посмотрел.
Даже после бессонной ночи, проведенной в поезде, в результате чего их одежда потеряла свой первозданный вид, а черты усталых лиц заострились, мои родители привлекали к себе внимание, выделяясь в толпе неуловимым духом принадлежности к иному классу.
Человек рассматривал отца, пробегая глазами по фетровой шляпе, узкому темно синему драповому пальто, черным кожаным туфлям. Солдаты стояли за его спиной и тоже нас разглядывали. Отец пошевелился и крепко сжал мне руку. Это было так неожиданно, что я вскрикнула.
-Имя!
Отец молчал.
Атаман Матвей (как мы догадались, это был он) повторил вопрос, и солдаты начали нас окружать.
-Имя!
Двое солдат из конвоя атамана встали по обе стороны отца. Его рука разжалась.
-Лев Матусевич, сын Самуила Матусевича из Мелитополя. Это моя жена и дочь. - Отец говорил как обычно, не торопясь, его голос был мягким и спокойным, что представляло резкий контраст с голосом стоявшего перед ним человека.
Отец снял шляпу, размотал шарф и опустил воротник пальто, открыв лицо. Судя по его чертам и смуглой коже папу можно было принять за южанина, итальянца или еврея, но никак не за северянина. В любых обстоятельствах, вне зависимости от того, как он был одет и как он себя чувствовал, он был красив. Темные каштановые волосы гармонировали с широко расставленными темными глазами, мне особенно нравилось, что к вискам они немного приподымались, и мне всегда хотелось иметь такой же цвет и раскосый разрез глаз вместо моих круглых голубых. Окаймленные темными ресницами они казались бездонными, обычно в народе такие глаза называют бархатными. У отца был классический прямой нос и выразительный подвижной рот, частично скрытый аккуратными темными усиками. Когда он улыбался, его лицо оживлялось, а губы растягивались в улыбку, показывая великолепные зубы.
Мои родители составляли удивительно красивую пару. Мама с ее высокими славянскими скулами, большими синими глазами, полными, красиво очерченными губами и густой светлой косой, обхватывающей ее голову дважды, напоминала традиционную русскую красавицу из тех, что рисуют на коробках шоколадных конфет. В отличие от отца она часто смеялась, любила хорошие шутки и остроумные анекдоты. Ее смех был звонким и мелодичным, как и ее голос. В этот критический момент она стояла рядом с мужем, выпрямившись во весь рост. Одной рукой она держала