да! Про предсказание всему славному контубернию известно. И не только одному контубернию, а многим и многим… А вот про то, что пророчество это выдумал хитрец Кука, а предсказатель Тиресий только озвучил, знают немногие. Так что ничего провидческого в этом предсказании никогда не было. Сами выдумали, сами воплощаем… Дела исключительно земные.
– Завещание императора должно храниться в храме Весты, – напомнил Приск. – А не в библиотеке, где какой-то Фламма может сунуть нос куда не надо!
– Великая дева нередко бывает у нас. Она уже посещала Форум Траяна во время посвящения колонны. Ах да! Теперь я вспомнил: в тот день она долго разговаривала с Пауком.
– Колонну посвящали чуть более месяца назад, – уточнил Приск. – Значит, тогда они и сговорились, что весталка принесет завещание, а Паук… Паук должен был его кому-то передать. Но кому? – Приск уставился на библиотекаря.
– Откуда мне знать! – Фламма заерзал в кресле.
– Что же получается? – продолжал рассуждать вслух хозяин, все убыстряя шаги, – библиотека казалась ему теперь клеткой, а сам он – запертым в нее зверем. – То ли Паук проговорился, то ли кто-то другой узнал, что Великая дева переправила завещание в библиотеку. И прислал своего человека опередить Паука и завладеть пергаментом.
– То есть получается… У нас сразу парочка врагов?
– У нас? – Приск остановился и ястребом уставился на товарища. – Парочка? А про императора ты не забыл?
Фламма потерянно молчал.
Приск взял пергамент, медленно свернул, так же медленно положил в футляр (Фламма не отрывал взгляда от его рук, но ни о чем не спрашивал), футляр спрятал в окованный медью сундук и запер на замок. Теперь в сундуке военного трибуна хранилось завещание Траяна. Приск ни мгновения не сомневался, что завещание подлинное, хотя все в окружении императора хором утверждали, что Траян свою последнюю волю еще не записал. Такая маленькая хитрость – не позволить претендентам начать склоку прежде, чем Траян умрет.
Но роль властелина Рима друзья обсудить не успели – в дверь поскреблись.
Приск распахнул ее так резко, что стоявший за ней мальчишка лет восьми едва не упал.
– Лекарь явился… – сообщил мальчонка, с изумлением заглядывая в комнату – что это хозяин так дергается?
Приск молчаливо махнул рукой в сторону кресла, давая понять, что, мол, раненый здесь, и им можно заняться. А сам вышел в атрий.
Чудища морские получились почти как настоящие. Рыбы били хвостами и разевали рты, очутившись на берегу, кальмары скручивали узлами щупальца, морские звезды лежали на песке – только протяни руку и возьми. Мастер в точности перенес рисунок хозяина на пол, подобрал камешки с любовью: множество оттенков серого – от темного, почти черного, до мутновато-белого, каким бывает густой туман в дакийских ущельях, синие камешки – от лазури до густого черно-синего (такой бывает морская пучина во время шторма, когда ярится и надувает щеки Борей). А вот и желтый – золотистый, воистину солнечный, а рядом светлый, как лепестки отцветающего лютика…
Кориолла