для них удачу. Во всяком случае, они на это надеялись.
А ведь Приск порою мечтал, что маленький Гай, пока мирно спящий в колыбели, лет через сорок станет консулом, первым в своем роду.
Приск резко мотнул головой – не стоит мечтать о несбыточном. Пока завещание Траяна со сломанной печатью лежит в сундуке в этом доме, единственное, что гарантировано его хозяину, – это смерть.
Друзьям повезло. Так вышло, что Кука, служивший в преторианской гвардии после окончания Второй Дакийской войны, в тот вечер не дежурил во дворце на Палатине. Приск раздумывал какое-то время, стоит ли посвящать Куку в опасное дело. Но раздумывал недолго. Уж коли Фламма показал ему проклятый пергамент, то, значит, подставил под удар и самого Приска, и всю его семью, а возможно, и близких друзей. Так что Кука уже замешан. А выбраться из ловушки без помощи друзей – немыслимо.
То, что дело это не просто опасное, а смертельно опасное, Приск отлично понимал. Внешне приветливый и всегда, кажется, доброжелательный Траян не церемонился в средствах, когда задевались его интересы. Да, император никогда не выискивал мнимых врагов, а из приближенных (пусть они и жаждали власти) никто не желал наилучшему принцепсу смерти. Отцов-сенаторов Траян умел очаровать, оказывая им знаки внимания и не покушаясь на их мелкие прерогативы, армия его обожала, окружение – не смело слово сказать поперек. Единственный, кажется, с кем у Траяна время от времени происходили трения, – это Адриан. Траян то награждал племянника, то отдалял, хотя тот из кожи вон лез, стараясь заслужить благоволение дядюшки. Командуя на Второй Дакийкой войне Первым легионом Минервы, Адриан проявлял чудеса храбрости.
Почти все тогда пребывали в уверенности, что дело с наследством решено. Увы, как теперь выяснилось, не в пользу Адриана. Значит, Траян не забыл главного: племянник никогда не был его единомышленником, мечтал не о захвате новых земель, а планировал обустраивать то, что оказалось во власти империи. Траян же полагал – или, вернее, чуял шкурой старого солдата – как только империя прекратит воевать, она начнет стариться, разрушаясь и умирая.
«Но сил воевать больше нет!» – спорил Адриан.
Задача казалась неразрешимой.
Так что, если рассуждать здраво, тот факт, что в завещании император не назвал племянника, был вполне логичен и не казался таким уж сюрпризом.
У Приска не было ни малейшего желания проверить, как поведет себя Траян, если узнает о похищении пергамента и о том, что ветераны Пятого Македонского легиона оказались посвящены в старательно охраняемую тайну. Так что от варианта вернуть императору украденное завещание Приск сразу же решил отказаться.
Как только лекарь ушел, Гай Приск отправился в библиотеку. Фламма был бледен, но держался неплохо. Что еще более странно, болтливый библиотекарь все время молчал, пока Гай писал коротенькое письмо Тиресию в Троезмис. После окончания последней Дакийской кампании Тиресий вернулся в свой родной легион уже в чине центуриона. Теперь он возглавлял пятьдесят