внучок Егор. А я был как отряд МЧС нашего семейного коллектива, – единственный мужчина, и муж, и отец, и зять в придачу.
Для удобства и для пущего удовольствия перво-наперво мы оборудовали сеновал-спальню. Ах, как там сладко спалось.
Укладываясь спать, мы делились впечатлениями дня или рассказывали интересные истории, а потом засыпали. Иногда детишки, и особенно, Егорка, не хотели засыпать, а пытались вытянуть из нас еще какую-нибудь интересную байку.
Однажды, Егорка начал упрашивать Нину Ш. рассказать что-нибудь «за жизнь». Но время было уже позднее – шел уже одиннадцатый час ночи, поэтому Нина полушутя, полувсерьез сказала Егору: «Спать пора, а не будешь спать, дам шлепка по попе, у меня не заржавеет».
Егор затих, и мы уже начали засыпать, наступила, наконец, полная тишина и вдруг, раздался совершенно ясный голос Егора: «Кока, а что такое „жаржавеет“?»
Тут мы, конечно, поняли, что Егор не спит, а раздумывает о новом слове, и от всей души, расхохотались.
Потом договаривались о времени отбоя, а истории тех мест рассказывали детям небольшими порциями. Тем более, что много о чем самим хотелось рассказать.
Наше новое пристанище – Видусово – это довольно большая деревня. Главное украшение ее – это Видусовское озеро – большое, красивое, богатое рыбой, птицей – утками, чайками и цаплями и даже зверями – несколькими бобрами.
Через деревню проходит дорога из Невеля в Белоруссию. Видусово расположилось как бы поперек этой дороги. Основные дома деревни стояли в улочках в стороне от шумного тракта.
Дом Ларисы Николаевны находился как раз в центре Видусова, и даже автолавка останавливалась рядом с ним. Это и хорошо и плохо.
Ночью на сеновале, бывало, мешал шум от машин, одолевающих долгий подъем от озера. Опять же поздние гуляки частенько собирались на остановке автобуса, почти у нас под окнами.
Зато приезд и отъезд для нас был удобен. Автобус останавливался прямо напротив дома, и наше появление сразу замечала Лариса Николаевна, она встречала нас объятиями и поцелуями.
В деревне, как и во всей округе, еще сохранились многочисленные следы войны. Почти напротив дома Ларисы Николаевны на другой стороне дороги до сих пор видна глубокая воронка. Местные ее называли «бонба», и скидывали в нее всякий совсем уж никуда не годный хлам – битое стекло, бутылки, которые не принимают в магазине и другой мусор. Так что, может быть, теперь уже эта «бонба» засыпана усилиями местных жителей.
На улицах, да и на полях и огородах встречалось много осколков и стреляных гильз. Их попадалось так много, что после сильного дождя ручеек, протекающий от дороги вдоль нашей изгороди, издавал легкий звон – это позвякивали старые гильзы, уже поржавевшие и раздавленные ногами и техникой. Мы с Егором поблизости от дома нашли пару монет – одну русскую 1882 года, а другую немецкую, но сильно деформированную.
Примечательными следами войны оказались немецкие