play with other’s laxity like a kitten with a mouse.
– It’s why I don’t have my own weakness. It’s dangerous, – резко и надменно произнёс парень, намекая, что такие разговоры ему не по душе.
– Ничего без меня не может сделать эта бесполезная полиция, – недовольно пробурчал он, когда напарник собирался удалиться.
– What did you say? – недоумённо повернулся тот.
– It’s been a pleasure to work with you, buddy, – улыбнулся Алексей и проводил озадаченного парня взглядом.
Он разочарованно вздохнул. Всё кончилось, и ему снова стало скучно. Ему всегда было так скучно…
***
Свет перегорел неожиданно, значительно затрудняя игру.
Зачем я вообще пришла на эту репетицию? Давно хочу бросить скрипку, но не могу. У меня становится всё меньше времени на неё из-за курсовой и экзаменов. Я не могу разорваться! Но, тем не менее, мне приходится заполнять своё свободное время до краёв, чтобы его вовсе не оставалось. Потому что если выдастся свободная минутка, я думаю о нём. Алексей уже две недели как исчез из всех моих радаров. После того, как выписался из больницы, он больше нигде не появлялся. Я всё время ждала его появления с мигалками и наручниками, что он придёт в общежитие и арестует меня у всех на глазах. Поэтому оттуда я временно съехала в квартиру знакомой Марины. Тем более что за мной ещё следили наркоторговцы. Или не следили. Я устала озираться по сторонам, настораживая людей вокруг. Устала быть в постоянном напряжении, словно натянутая струна. Устала ждать. Я буду рада, если сейчас что-нибудь произойдёт. Хоть что-нибудь. Хотя бы маленькое землетрясение, которое убьёт только меня. Или Алексей явится сюда и будет смотреть, как я отвратительно играю на скрипке.
– Кира, сосредоточься! Снова в облаках витаешь? Соберись! У нас выступление через неделю, – прокомандовал дирижер мне.
Что? Я опять задумалась? Даже во время такого занятия, где нужна полная сосредоточенность, я умудряюсь задумываться.
Я расправила плечи, встряхнула голову, чтобы вытряхнуть все мысли, и невзначай мельком взглянула на выход. И увидела его. Он стоял, словно призрак моего воображения, опёршись об косяк, и меланхолично улыбался мне. Что? Мне уже мерещиться всё начало в полумраке? Его тут нет! Нет же? Если подумать логически, то Алексей не знает, где находится этот кружок. Да и если бы он хотел найти меня, то подождал бы у вдоха в институт.
Так что, Кира, успокойся, тебе всего лишь мерещится. Та же история, что и с пауками, которые мерещатся везде, где только можно.
Но сердце всё равно не слушалось и билось в бешеном ритме. Алексей казался невероятно реальным. Он будто был настоящим и смотрел на меня своими лучезарными голубыми глазами. Я тяжело дышала. Я почти задыхалась, и руки, не повинуясь, играли в сумасшедшем темпе какую-то незнакомую мелодию.
– Кира, ты спешишь. Смотри на меня, – командовал дирижёр, усердно управляя оркестром.
Если он лишь плод моего воображения, то если я представлю, что перерезаю ему горло, то у него потечёт кровь, и он исчезнет. Он обязательно исчезнет и перестанет меня мучить.
– Кира, остановись, чёрт тебя дери! Что