друг от друга.
– Вот здесь… – вдруг прошептал Эрнест и остановился под большим каштаном, возвышавшимся над невысокими декоративными деревцами, как паша над наложницами. Марэ понял и прислонился спиной к каштану, чей толстенный ствол и густая зелень кроны надежно спрятала обоих от нескромных наблюдателей, если бы такие увязались за ними.
– Иди ко мне… – позвал он своего художника голосом, немного севшим от охватившего волнения, и привлек юношу в крепкие объятия. – Оххх… этот ужин длился целую вечность, я опасался не выдержать…
– Ты и не выдержал… – тихо рассмеялся Эрнест и провел губами по шее Жана, прямо под расстегнутым воротом рубашки. – Но и я тоже. Еще чуть-чуть, и начал бы раздеваться прямо там.
– Нууу… кое-в чем я пока держусь… сам не знаю, как… – Жан чуть сильнее прижал к себе молодого человека, чтобы тот ощутил выраженное напряжение под гладкой тканью брюк. – Твой поцелуй едва не заставил меня спустить прямо в штаны, как будто я мальчишка…
Эрнест прерывисто выдохнул от столь откровенного признания, чувствуя, что его самого трясет все сильнее от неудовлетворенного желания, и хрипло поинтересовался:
– И… ты хочешь дальше мучить себя и меня?..
– Нет, конечно, не хочу… я хочу… хочу… аххх… это просто неприлично – в моем возрасте предлагать тебе такое… но… ничего не могу с собой поделать… – Жан приподнял лицо Эрнеста за подбородок и взглянул ему в глаза с некоторой тревогой и в то же время – со страстной мольбой.
– Если ты еще раз скажешь что-нибудь про свой возраст, я тебя стукну, и пребольно! – пообещал Эрнест и, положив руку на твердый член любовника, слегка сжал пальцы – разумеется, не с целью причинить боль. Тонкие и сильные пальцы желали одного – гладить и ласкать, именно это они и делали, и расстегивали пуговицу за пуговицей, и каждым прикосновением доставляли Жану все больше и больше удовольствия.
– Оххх… мммм… Эрнест… я охотно позволю тебе как следует поколотить меня, если ты согласишься помочь мне избавиться от этого… ммм… неудобства… иначе мне будет дальше затруднительно не только гулять, но и разговаривать с тобой… – признался он, ругая себя за дурацкую скованность и деликатность, которые давно уже следовало отбросить… выразиться намного яснее и прямее… как он сам и делал в молодости, когда сталкивался с такой же внезапной скромностью своего Жана… (1)
– Хочешь, чтобы я тебе отсосал? – прошептал Эрнест, продолжая ласкать его с нарастающей страстью. – Скажи, что хочешь этого!
– Да… да! Дьявол… очень хочу, умираю от желания… – Марэ прикрыл глаза, прислонился затылком к дереву и облизал мгновенно пересохшие губы, позволяя любовнику проявить собственную волю и сделать все по-своему.
– Ваша воля – закон, о мой король… – Эрнест не заставил просить себя дважды, встал на колени на мягкую землю, и, высвободив из штанов более чем внушительный член Жана, обхватил его губами и пропустил