люди – танцуют какой-то замысловатый танец, и Герхард естественным образом вальсирует с ними в этом общем движении, будто поймав ритм.
«Что… что вы такое?» – неожиданно для себя спросил Баер, когда нарастающие грохот и треск еще не успели заглушить его голос.
«Однажды вы назвали меня дьяволом», – подумал Герхард. – «Кто знает, может и правда».
Он бросил бутылку в окно, и это сработало как спусковой механизм. Рядом пророкотало, стены поехали в разные стороны, Баер куда-то падал, и когда все стихло, лишь где-то сверху доносились утробные голоса людей, приглушенные метрами раскрошенного камня и дерева. Баер понял, что его завалило. Чиркнула спичка. Герхард зажег свечу, и стало видно, что полурасколотое помещение все еще каким-то чудом сохраняло признаки той кухни. Посередине все так же стоял стол, а на нем лежал чемоданчик – теперь раскрытый.
Бывший комендант концлагеря перебирал что-то в этом чемоданчике. Металлически звякнуло. Он подошел к обездвиженному старику и принялся протирать ему грудь каким-то раствором. Резко запахло больницей.
«Если вы собрались меня пытать, то уверяю – вы не сможете узнать ничего полезного», – выдохнул Баер.
«Это правда», – Герхард вернулся к чемоданчику.
«Зачем тогда все это?»
Герхард вынул хирургическую пилу.
«Мне просто любопытно», – сказал он.
За семь с небольшим минут до этого Герхард стоял в совершенно другой части города. Вокруг ходили какие-то люди, и никто не обращал внимание на него, и это было нормально, и не было смысла даже об этом думать. Вместо этого Герхард смотрел на свои пальцы, потому что они дрожали. И это уже было важно.
В этот момент Герхард понял, что ему нужно уходить. И срочно. Он попытался вспомнить, сколько уже не спал. Дни? Недели? Может уже месяцы?
Его мозг не выдерживал постоянной нагрузки, требовалось найти безопасное место и отлежаться. Можно было бы конечно спрятаться где-то в городе, но вот-вот должна была подойти красная армия. А если он проспит? Нет, нужно покинуть город, отъехать хотя бы километров на пятьдесят. Так он обгонит наступающих, выспится и получил минимум день форы.
Из города можно было выбраться двумя путями – по воде или по единственной дороге. Герхард потратил более сотни временных скачков, чтобы взвесить оба варианта, и пришел к выводу, что безопаснее всего сесть в один из грузовиков, едущих в сторону наступающей советской армии. Не составляло особого труда выдать себя за литовца или поляка. Конечно, оставался риск. Кто знает, вдруг грузовик неожиданно попадет на мину, или его разбомбят, да и соседство с бывшими узниками концлагеря не сулило ничего хорошего. Однако Герхард постарался учесть все варианты. Он специально выбрал одну из машин и заранее подходил ко всем пассажирам – никто его не узнал. Его больше беспокоило свое собственное состояние. Как он раньше не заметил, что нервы «пошаливают»? Теперь, чем больше он концентрировался, тем больше замечал, что из памяти предательски выпадает то одна деталь, то другая.