дядюшки и Петра Николаевича не совпали с теми, что были обнаружены на рукоятке ножа, которым пытались зарезать Бориса Львовича, и на разбитой витрине. Я вздохнула с облегчением.
– Но ты не радуйся раньше времени, – тут же внёс смятение в мою душу Виктор. – Преступник мог быть в перчатках. Кроме того, по данным из амбулаторной карты твоего дядюшки его группа крови совпала с группой крови преступника.
Шеф со своей стороны тоже не сидел сложа руки, подняв на ноги всех своих знакомых, которые хоть каким-то боком были связаны с органами юстиции.
В конце третьей недели с момента моей госпитализации ко мне наведался Никишкин. Спеси в нём явно поубавилось.
– Можете пока быть свободны.
– Почему пока?
– Здесь… – Очевидно, он собирался произнести свою излюбленную фразу о том, кто здесь задаёт вопросы, но, вовремя сообразив, что в данном случае она будет неуместной, продолжил, откашлявшись: – За недостаточностью улик. Распишитесь здесь и здесь, – обратился он ко мне, ткнув пальцем в обозначенные «птичками» места в протоколах, подавая мне ручку. – Вы что, даже читать не будете? – спросил он, видя, что я собираюсь расписываться, не читая их.
– Нет. Мне вполне достаточно ваших слов, – решила я ему польстить. – Спасибо вам, товарищ следователь, за то, что во всём разобрались!
– Да, в общем-то, не за что, – смутившись, произнёс Никишкин смягчившимся голосом и на всякий случай добавил: – Один из этих документов – подписка о невыезде. Так что имейте это в виду.
Глава 4. Зина
Я ещё не чувствовала себя здоровой: сохранялся кашель и субфебрильная температура, но была счастлива от одной лишь мысли, что мне не грозит больше тюрьма. Правда, радость от её осознания оказалось недолгой и постепенно начала омрачаться горечью от утраты близкого мне человека и чувством вины за его смерть. Мысль о том, что Борис Львович поплатился жизнью из-за моей серёжки не давала мне покоя. «И зачем я только взяла её с собой? Да и для меня, наверное, лучше было бы не знать, что в ней нет этого злосчастного бриллианта, – думала я. – Столько душевных сил и терзаний было потрачено на то, чтобы сдерживать свои чувства и эмоции, и теперь, когда, наконец, я осмелилась выпустить джина из бутылки, запихнуть которого обратно мне уже вряд ли удастся, опять оказалась в нулевой точке отсчёта».
В голову пришла мысль о том, что сценарий драмы, в которой я была главным действующим лицом, если, конечно, не считать жертвы, был уже давно кем-то написан. И этот кто-то вынуждал меня продолжать играть свою роль согласно сюжету. Будучи утомлённой событиями последних дней, душевными переживаниями и болезнью, не заметила, как уснула.
Проснувшись от приятного чувства прикосновения чьей-то тёплой ладони к моим волосам, увидела перед собой Рихтера. И опять тёплая волна блаженства накрыла меня.
– Молчите, Татьяна Павловна. Я всё знаю, – сказал он, ласково глядя в мои глаза.
– Какое