и топал ногами уже. – Я требую ответ! Ты готов?
– Да, готов я, готов.
Стоило бы мне один раз отказать Мацумуро, то я тут же вылетел с работы. Этого произойти не должно было. За три года я научился вещам, которыми бы никогда не смог заниматься по собственному желанию, я выстроил отношения с коллективом и руководством, я в принципе не плохо зарабатывал по местным меркам – полторы тысячи долларов в месяц. И вот так одним отказом все перечеркнуть я не мог. Не имел полномочий.
– Я в долгу не останусь, Томчук. Я же на твоей стороне. Я помню все что ты для меня сделал. – он смотрел, казалось бы в меня, читал меня изнутри, как будто сейсмическое волнение прошло по всему телу.
– Я понял. Я помогу.
Медленно встал, чтобы не вызвать повторный всплеск гнева. Задом неспешно двигался к выходу.
– Ты уважал своего отца, Томчук?
– Уважал.
– Вот и я уважаю. И никто не сможет меня сломить.
– Согласен. Вам есть чем гордиться. Ну, я пойду?
– Иди.
Вышел и плотнее запер дверь, чтобы не вернуться. Чтобы не вернул. В теории я понимал, что задумал Мацумуро, но пока до конца не мог сложить мозаику из людей. Он пытался вычислить того, кто сливает информацию из «Скалы» «Составу 17», но не мог понять, кто из работников может оказаться шпионом. Такой шпион мог находиться в каждом корпусе. В каждом из корпусов мог находится завербованный лазутчик, который доносил информацию о жизни правящей семьи не только в независимую «Фактуру», но и во внутреннюю полицию и там уж подробности были гораздо интереснее, чем в СМИ.
Ненависть к острову раздувалась во мне постепенно, как воздушный шар, который надувают до состояния «лопнуть». И вот, последний глоток воздуха и ошметки латекса прилипают к стенкам моего внутреннего начала. Того начала, которое заставляло меня малодушничать, врать, играть в игры без правил, жить по чужим правилам. Конечно, я знал, кто сливает информацию.
У Трынова была система, как расставить канистры так, чтобы потом удобнее было заправлять бомбардировщики. Первыми шли синие по 216 литров, они расставлялись у стены, дальше красные по 100 литров, потом по 50 желтые и по 20 белые выстраивались у точки, где останавливался самолет. Габаритные канистры передвигали гидравлическими подъемниками, а вот от 50 литров уже катали вручную. Сегодня заканчивали расставлять 20-литражные, и по большому счету в нашем цехе до запуска самолета все было готово.
– Что опять хотел? – спросил по приезду в цех Трынов.
– Мне кажется, у него крыша поехала.
– Он же наглухо отбитый.
– Не в отца. – Подчеркнул я.
– Мацумуро мог быть нормальным мужиком, если бы не стал чиновником.
– Чиновник убил человека. Хорошее название для книги.
Андрей повернул боком последнюю двадцатилитровую канистру и рывками стал подкатывать к моей, на которую я уселся сверху.
– Книги? – ему стало смешно.
– Когда-нибудь Мацумуро выйдет на пенсию и напишет книгу о том, как он стал президентом.
– Из него мог бы выйти хороший президент, если бы он перестал