не вред. Это первая любовь со всей ее горечью. Однажды я поддался ей и совершил ошибку. Жениться из-за этого глупо. Но ты – девочка сильная. Ты это переживешь, достигнешь своих шестнадцати лет и выйдешь замуж за того, с кем помолвлена. У вас будет целый дом черноглазых детишек.
Я покачала головой. Комок в горле мешал мне говорить.
– Пойми, мисс Мальчик: важна не сама любовь, а то, что ты станешь с нею делать. Вот что бы ты стала делать со своей?
– Я бы… служила вам.
Он взял мою холодную руку и поднес к губам. Я стояла как зачарованная, чувствуя прикосновение его губ к кончикам моих пальцев. Это было ничуть не менее прекрасно, чем поцелуй в губы. Мои губы раскрылись сами собой, словно я была готова поцеловаться с ним прямо здесь, возле конюшни, на виду у всех.
– Да, – тихо сказал сэр Роберт, не поднимая головы и шепча не столько мне, сколько моим пальцам. – Ты можешь мне служить. Любящий слуга – великий подарок. Ты согласна стать моей, мисс Мальчик? Сердцем и душой? Согласна делать то, о чем я попрошу?
Его усы, будто перья на груди охотничьего сокола, приятно кололи мне пальцы.
– Да, – прошептала я, не осознавая всей серьезности даваемого обещания.
– И ты готова сделать все, о чем бы я ни попросил?
– Да.
Роберт Дадли мгновенно выпрямился. Вид у него был решительный.
– Прекрасно. В таком случае у меня для тебя будет новая должность и новое занятие.
– Не при дворе?
– Нет.
– Но ведь вы просили короля взять меня в шутихи, – напомнила я. – Что скажет его величество?
Он поморщился.
– Бедняге сейчас не до тебя. Скучать он не будет. Сейчас мы этот разговор окончим. Мне надо ехать. А завтра, когда ты вместе со всеми вернешься в Гринвич, мы с тобой подробно поговорим, и я тебе все расскажу.
Сэр Роберт довольно рассмеялся, словно его ожидало увлекательное приключение, которое он был бы не прочь начать немедленно.
– Завтра и поговорим, – повторил он и зашагал к своей лошади.
Конюх услужливо сложил ладони, заменив ими скамеечку. Сэр Роберт уселся в высокое седло своего крупного, сильного коня, натянул поводья и выехал со двора на Стрэнд, навстречу холодному утреннему английскому солнцу. Его отец поехал следом, но не так торопливо. Я видела, как прохожие обнажали головы и кланялись, выказывая свое уважение отцу и сыну Дадли. Между тем лицо у герцога было отнюдь не радостное.
Я тоже вернулась в Гринвичский дворец верхом, но верхом на ломовой лошади, везущей за собой телегу с разными припасами. День был теплым и солнечным. Поля, сбегавшие к Темзе, были полны золотистых и серебристых цветов. Мне сразу вспомнилось, как мистер Ди мечтал превратить простые металлы в золото. Я не торопилась слезать с лошади, наслаждаясь теплым ветром. В это время меня окликнул кто-то из слуг Дадли:
– Эй, шутиха Ханна!
– Что вам угодно?
– Слезай и беги к сэру Роберту и его отцу. Они в своих покоях. И поживей, мальчик-девочка!
Я молча слезла и бросилась во дворец, который знала теперь не хуже нашего скромного жилища. Миновав королевскую часть,