сил из-за немощи старухи, Аня осознала возможность отомстить ей за давние слезы. И содрогнулась от собственных мыслей. Она лишь про себя выговорила бабке: «Каждого, даже самого грозного, гордого, самоуверенного человека рано или поздно раздавит время! Люди бездумно обижают детей, забывая о том, что однажды поменяются с ними местами, попадут в зависимость от них и будут надеяться лишь на гуманность молодых и сильных. На то, что те окажутся духовно выше и мудрее старших». Девушка не лелеяла обид и не злилась, только забыть о детских ранах у нее не получалось. В те дни Анчутка не чувствовала любви – ни к бабуле, ни к кому бы то ни было на Земле. В нее словно забыли при рождении вложить этот дар, заменив холодным чувством долга. Даже увлечение мужчиной казалось ей только жаждой заполнить душевную пустоту.
Девушка с удовольствием следила, чтобы старушка была сыта, пострижена и помыта, надевала чистые футболки и не рваные носки. Ане было приятно помнить и рассказывать коллегам о том, что у нее есть бабушка – коренная петербурженка с объемным сундучком наград, исторических фотографий и почетных грамот советского времени. А что та переживала, уже не волновало внучку: «Какая разница, о чем бабка вспоминает, глядя прямо перед собой в пространство?» Аня не находила ни сочувствия, ни интереса к полному приключений прошлому этой непростой личности. И, если бабуля начинала о чем-то рассказывать, слова пролетали мимо ее ушей. «Пока люди живы, ничего не поздно исправить», – упрямо повторяла себе Анюта, но ее душа не открывалась бабушке. От собственного равнодушия наворачивались слезы. Чтобы привнести в отношения красоты, Аня дарила старушке цветы и ставила в церкви свечи за ее здоровье. Маленькие огоньки дрожали в полутьме, напоминая промелькнувшие годы. Порой в одном из них Ане мерещилось молодое бабушкино лицо, и хотелось протянуть ей навстречу руки.
В один из грустных совместных вечеров Аня заметила фотографию у бабкиного зеркала, и не поверила своим глазам: счастливый, молодой, широко улыбавшийся Кирилл Голубятников стоял на фоне поросших елями гор и широкой, незнакомой реки. Он был в походном камуфляже и болотных сапогах, на руках держал маленькую смуглую девочку.
– Это как понимать? – воскликнула Аня, схватив пожелтевшую карточку. – Что это?
– Твоя сестра из Якутии, – без обиняков заявила старушка.
Аня, наморщив лоб, смешно потерла руками глаза:
– Да ну, это невозможно!
– Ааа, вот и интерес к семье появился! – ехидно хихикнула бабушка, но тут же тяжко вздохнула. – Помотало моего Кирюшу по свету! Непоседливый был и веселый, точно молодой Петр. Мир хотел изменить, стране помочь и семью прославить. Но сошелся в тайге с коварной якуткой! И родилась эта раскосая девчонка! А он древности искал, но потом, наивный мальчишка, шаманскому колдовству начал учиться. Поднимался со старцем на горный хребет Джокуо для посвящения. Рассказывал, что, стараясь не скатиться вниз, мало слушал старца: уступы скал были слишком узкими. А шаман показывал ученикам дороги,