много! Просто я выгляжу младше своих лет, а в твоем обществе у меня так сияют глаза, я так резвлюсь и радуюсь жизни, что кажусь еще моложе.
Она любила Друвиса со всей пылкостью молодости, хотела рожать от него детей, и сердце ничего больше не желало знать. Девушка не думала о том, что Друвис отсылает деньги всем своим детям, и взрослым, и несовершеннолетним, что его мучают проблемы с работой и здоровьем, что их общего ребенка ему не потянуть. Что, даже случись малышу родиться, Друвис не увидит его школьного выпускного, а она останется молодой вдовой. «Миллионеры и известные артисты могут себе позволить поздние браки с детьми, – любил повторять Друвис. – Но простые смертные не имеют на это права».
Месть притворщицам
После очередной поездки Друвиса на заработки Аня угадала в глазах своего латыша неясную перемену. Он не признался в неверности, но поведал ей о своих пересудах со старой подругой-немкой:
– Это пенсионерка, толковая женщина. Лучше бы я убил её! Из-за нее я разочарован и в себе, и в тебе, моя фея. В нашем интиме и совместной жизни.
На самом деле, в Бохуме озерный пришелец встретился с дамой, которая безответно любила его много лет, и, лежа в постели, разоткровенничался с ней о своем русском счастье. Женщин, к которым не относился серьезно, Друвис не обманывал, и психику их не щадил, как бы сильно те ни были в него влюблены. «Врать – подло и хлопотно», – пояснял он, открыто давая понять, что приходит к ним ради собственного здоровья и развлечения. К удовольствию Друвиса, даже после беспощадных признаний дамы не прогоняли его, считая завидным любовником. Однако самонадеянный ловелас не предусмотрел женской мести. Сорокапятилетняя учительница Штэфи, с солидным опытом психологии, из ревности внушила Друвису, будто его прелестница Анчутка симулирует многочисленные оргазмы. «Взаправду их не бывает, – вещала она, лежа с ним рядом и оглаживая свои мускулистые бедра. – Какой ты смешной! Все женщины – мастерицы притворства».
Почему Друвис, донжуан с необъятным стажем, поверил немецкой пенсионерке, Анчутка не понимала. Видя, как Аня дрожит и сгибается в сладких конвульсиях, крепко сжав кулачки, Друвис холодно заглядывал в ее помутневшие, почти не видевшие в те минуты глаза и раздраженно спрашивал: «Ты чего?» Аня мычала, не в силах внятно ответить. Когда жаркие ощущения шли на спад и разум возвращался, она обнаруживала себя словно под микроскопом исследователя: Друвис проверял пульсацию и температуру ее живота, сердцебиение, румянец щек и груди. Она обижалась, отталкивая его: «Себе испортил удовольствие, и мне портишь!» Он не уходил и продолжал наблюдать, как она поведет себя в новых актах. Всё повторялось сначала.
Коварная немка не пыталась соперничать с Аней, но постаралась испортить ей жизнь. Она сумела внедрить Друвису мысль, будто Анчутка имитирует свои экстазы. «С целью казаться крутой. Чтобы ты поверил: когда ты с ней, ты – супермен. И оттого еще сильнее ее полюбил. А она бы этим нахально пользовалась».
– Давняя женская стратегия! – со знанием дела заявила Штэфи. Ее лицо приняло