мои вещи к отъезду. – Сказала она слуге.– Завтра я уезжаю в Лондон.
–Будет исполнено, миледи.
–И приготовьте письменные принадлежности. Мне нужно написать пару писем.
–Слушаюсь.
Слуга приготовил листы бумаги и открыл чернильный набор.
–Что-нибудь ещё?
–Где леди Джейн?
–Она гуляет в саду.
–Хорошо. Благодарю. Можете идти.
Слуга поклонился и вышел.
Графиня задумчиво оперлась о большой дубовый стол. Женщину грызла досада. Когда её муж граф Арчибальд Бернери ушёл в мир иной, женщина наивно полагала, что теперь стала полноправной и единоличной хозяйкой поместья, всех земель, всех угодий и всех капиталов. Это было логичным и справедливым итогом после этих ужасных лет жизни с проклятым стариком. Каково же было её удивление, когда прибывший нотариус огласил ей завещание. Женщине полагалась даже не половина, а всего-то навсего, жалкая вдовья треть от капитала мужа. Поместье же, равно как и оставшаяся часть наследства переходило падчерице в качестве приданного.
Графиня была раздавлена.
Столько лет терпеть занудство старой подагры и проиграть!
Леди Кэтрин задумчиво блуждала по комнате. Она остановилась напротив камина. В резной золочёной раме большого зеркала отразилась красивая белокурая женщина. Графиня подошла ближе и придирчиво оглядела себя.
Ей было тридцать лет.
А ведь она ещё совсем не старая, подумала она, смотря на себя.
Ещё молода, ещё свежа. Её организм не был утомлён частыми родами, как это бывало у ровесниц. И страстные взгляды поклонников на балах и раутах скользили по её фигуре вполне заслуженно и восхищённо.
Только, что теперь толку?
Треть от капитала мужа солидная сумма. И когда – то, она и мечтать не смела о таком подарке. Но сейчас…
Сейчас это стало ничтожно мало.
О каком высшем свете можно мечтать? Кому она нужна? Без денег, без поместья. Высший свет блистает золотом и бриллиантами, живёт во дворцах и швыряет деньги. Он не жалует бедных, перезрелых красавиц. Теперь она годится разве, что в жёны какого-нибудь богатого торговца. То-то он обрадуется. Вот будет хвастать, что женился на аристократке. Только, что это будет за жизнь? Жалкое прозябание в тесных клетушках двухэтажного домишки; вместо шёлка носить лён, экономить каждый фунт и радужно встречать галдящую, бестолковую толпу родственников из деревни?
Женщина живо представила себе эту картину и её охватила тоска. Тем более, что это был не самый плохой вариант. А в худшем. В худшем она окажется обычной приживалкой в поместье. Обычное дело бездетных вдов и старых бесприданниц. Её будут называть миледи, передавать поклоны в конце писем, она будет непременным и малозамечаемым атрибутом обедов и визитов, как ливрейный лакей. Ей будут вежливо кланяться и посмеиваться за глаза.
А лондонский сезон давно в разгаре.
Блистательные балы, опера, прогулки, маскарады. Роскошные дамы и кавалеры в богато украшенных каретах. Великосветские приёмы, зависть толпы…
И она могла и должна