Эрих Мария Ремарк

Три товарища и другие романы


Скачать книгу

брат «Карла». Он выдержит все.

      – Братец довольно рахитичный.

      – Перестань грешить, Робби. Это самый прекрасный автомобиль, какой я только знаю.

      Мы повалялись еще какое-то время на траве. Со стороны леса веяло теплым, мягким ветерком. Пахло смолой и свежей зеленью.

      – Слушай, Робби, – сказала Пат немного погодя, – а что это за цветы там, у ручья?

      – Анемоны, – ответил я, не взглянув.

      – Ну что ты, милый! Это не анемоны. Анемоны гораздо меньше. Кроме того, они цветут только весной.

      – Верно, – сказал я. – Это лютики.

      Она покачала головой:

      – Лютики я знаю. Они совсем другие.

      – Ну, значит, цикута.

      – Робби! Ведь цикута белого цвета.

      – Ну тогда не знаю. До сих пор, когда меня спрашивали, мне хватало этих трех названий. И одному из них обязательно верили.

      Она рассмеялась.

      – Жаль, что я этого не знала. А то бы удовлетворилась уже анемонами.

      – Цикута – вот что принесло мне наибольшее число побед!

      Она приподнялась с земли.

      – Веселенькое сообщение! И часто тебя таким образом расспрашивали?

      – Не слишком. И при совершенно других обстоятельствах.

      Она оперлась ладонями о землю.

      – А ведь, в сущности, это стыдно – ходить по земле и ничего не знать о ней. Даже нескольких названий.

      – Не расстраивайся, – сказал я. – Куда больший стыд – не знать, зачем мы вообще ходим по этой земле. А несколько лишних названий тут ничего не изменят.

      – Это только слова! И я думаю, произносят их в основном из-за лени.

      Я повернулся к ней.

      – Конечно. Но о лени еще мало кто задумывался по-настоящему. Она – основа всякого счастья и конец всякой философии. Давай-ка лучше приляг, полежим еще. Человек слишком мало лежит. Он живет по большей части стоя или сидя. А это нездорово, это вредно для его животного благополучия. Только лежа можно достичь полной гармонии с самим собой.

      На шоссе послышался приближающийся, а потом снова удаляющийся шум машины.

      – Маленький «мерседес», – сказал я, не приподнимаясь. – Четырехцилиндровый.

      – А вот еще один, – сказала Пат.

      – Да, уже слышу. «Рено». У него радиатор, как свиной пятачок?

      – Да.

      – Значит, «рено». А вот, слышишь, приближается что-то стоящее! «Ланчия»! Эта наверняка нагонит тех двух, как волк ягнят! Послушай, какой мотор! Как орган!

      Машина промчалась мимо.

      – В этой области ты знаешь побольше трех названий, не так ли? – спросила Пат.

      – Разумеется. И они даже подходят.

      Она засмеялась.

      – А не печально ли это? Или как?

      – Вовсе не печально. Лишь естественно. Хорошая машина мне иной раз дороже двадцати лугов с цветами.

      – Очерствелое дитя двадцатого века! Ты, видимо, совсем не сентиментален.

      – Отчего же? Что касается машин, я сентиментален. Ты ведь слышала.

      Она посмотрела на меня.

      – Я тоже сентиментальна, – сказала