бурый Красовщик здесь, в Арле. И даже прогоняя его, я ловлю себя на том, что пишу его красками, а приступы только становятся острее. Теряю целые дни, а затем у себя в комнате нахожу свои картинки, которых совсем не помню.
В таверне, где я иногда ужинаю, говорят, что средь бела дня я пьяно бесчинствовал, но клянусь – от всего выпитого у меня теряется не время.
Тео мне написал, чтобы я вообще не брал в руки краски – отложил их и занимался рисунком. Я не рассказывал ему ни о Красовщике, ни о девушке – не хочу, чтобы он тревожился. Тебе, друг мой, я доверился одному, и за то, что ты не счел меня безумцем, я тебе благодарен. Надеюсь, тебя более не тяготят твои собственные неприятности в этом отношении, а работа движется успешно. Тео мне говорил, что продал две твои картины, и я за тебя счастлив. Быть может, уехав сюда, я забрал с собой из Парижа немочь, и ты можешь работать в мире.
По-прежнему надеюсь основать здесь, на юге, студию единомышленников. Тео пытается убедить Гогена приехать ко мне, и сейчас приезд его более чем вероятен. Быть может, это мое воображение – симптом болезни – заставляет меня думать, будто маленький Красовщик опасен. В конце концов, краски у него великолепные, да и цена невелика. Возможно, я слишком много думаю. Попробую выдержать. Это странно – я понимаю, что мне лучше, если я пишу по ночам. Закончил писать уличное кафе здесь и бар, в котором иногда провожу время, изнутри – оба эти места мне очень нравятся, и ничего болезненного я не ощущал, покуда их писал и когда закончил. Надеюсь, отправить их Тео, как только просохнут.
Еще раз спасибо тебе за совет, Анри. Надеюсь, не опозорю твой любимый юг. До новой встречи.
Жму руку,
P. S. Если увидишь Красовщика – беги. Спасайся. Ты, я думаю, слишком талантлив и хрупок, чтобы терпеть это. Я не безумен, честное слово.
Бедный Винсент. Быть может, он и впрямь не спятил. Если Красовщик последовал за ним и в Арль, а затем – на север в Овер, совпаденье ли то, что в Париже он объявился всего через пару дней после смерти Винсента? Пока Тулуз-Лотрек не увидел его у «Дохлой крысы», он и не вспоминал о странном письме Винсента – да и не помнил вообще, что раньше что-то слышал о Красовщике. Однако же он его отчего-то знал. Наверное, по описаниям Винсента. Анри допил коньяк, налил еще. Затем сложил письмо, сунул его обратно в ящик, взял перо и поднес к листу бумаги.
Дражайшая матушка,
обстоятельства изменились, и выясняется, что я все же смогу приехать к Вам в Шато-Мальроме. Хотя мне, в конце концов, удалось найти натурщиц, что сообщает художнику спокойствие духа, и все они – приличные юные дамы притом, – я взвинчен, но не работой, а своими личными обстоятельствами. Не так давно я потерял друга, месье Винсента ван Гога, голландца, входившего в нашу группу художников. Быть может, Вы припомните, что я о нем упоминал. Брат его выставляет мои картины у себя в галерее и очень хорошо ко мне относится. Винсент долго болел, и потеря его отягощает мне душу, а также, опасаюсь,