сейчас, размышляя о странно поспешном желании Хелены снова выйти замуж, Ник гадала, не мечтала ли тетя Фрэнсис оказаться на месте сестры, в большом доме.
А может, это и не имело значения. Ник не могла припомнить ни одного лета, которое тетя Фрэнсис и ее мать провели врозь. Даже после смерти отца Хелены, когда грянула Великая депрессия. И даже когда умер ее отец и мать так горевала. Ник одернула себя. Не хочет она думать об этом сейчас.
Она вытащила из крафтового пакета два яйца, разбила о подоконник, обнажив сияющую гладкую поверхность. Нет, сейчас все иначе, все в новинку, мир ждет, чтобы его открыли. И они с Хьюзом сделают это вместе. Она мечтает об этом, она целиком запихнет мир в рот и распробует его.
1945: декабрь
Лежа на мостках, Ник услышала, как Хьюз заглушил мотор старого «бьюика». Она попыталась сконцентрироваться на музыке, доносящейся с веранды, чтобы не слышать, как кашляет двигатель, как ее муж хлопает входной дверью коттеджа.
Фортепьяно Каунта Бейси[5]. Желтый купальник весь в древесной трухе от старых мостков. Большой палец ноги легонько тревожил поверхность воды. Она ждала.
Хьюз во дворе не появился, и Ник ощутила облегчение. В доме заработал душ – Хьюз смывает пыль и краску после работы по консервации военного корабля в Грин-Коув-Спрингс. Она представила его тело, светлые волоски на руках, покрытые тонким слоем того, что прежде было обшивкой эсминца «Джейкоб Джонс». Представила, как он откидывает назад волосы под струей воды, подставляя лицо струям, его ресницы похожи на паутинки, в которых мерцает стеклянный бисер. Думает ли он о ней? Эта мысль мелькнула и исчезла. Она знала, что не думает.
Коттедж исполнял свою вечернюю песню: плеск воды, бегущей по дешевым трубам, и скрипучий джаз. Ник ненавидела этот коттедж, ненавидела его безликость. Арендованный сборный домик, близнец всех тех, что вокруг, обычная коробка: кухня и спальня в передней части, гостиная со столовой – в задней, окна там смотрят на веранду.
Коттеджи выстроились по обе стороны пыльной улицы, отделенные друг от друга палисадниками. Все кухни выходили на улицу, и в любое время из окон выглядывали любопытные женушки военных. Ник завела привычку хотя бы раз в день появляться на улице в одном купальнике – чтобы полюбоваться, как под ее взглядом одна за другой поспешно исчезают покрытые косынками головы. Это стало своего рода игрой – сможет ли она захватить врасплох хоть одну из этих косынок в горох, завороженных сиянием ее яркого купальника, высоко, во французском стиле, открывающего бедра. Это скрашивало ей день.
Все коттеджи на их стороне имели большой задний двор, тянувшийся до соленого канала, в котором рыбачил местный люд да дети дурачились на весельных лодках.
Но у них во дворе имелось то, чего не было в остальных, – мостки, вбитые в илистый берег, качающиеся от легких волн. В отличие от прочих построек, мостки не притворялись, будто наступят времена получше и в этих дешевых коробках начнется новая жизнь. Дерево было