плещет горстями ледяную воду себе в лифчик, приговаривая: «М-можно ведь и т-так простыть?..» Я иду дальше, по плечи. Свело руки-ноги, перехватило дыхание. Зуб-на-зуб не попадает. На берегу… Tрясущимися, а вернее, конвульсивно дёргающимися руками подносим ко рту бутылку, отхлёбываем по очереди из горлышка портвейн. Вино чуть согреет изнутри (конфеты «Белочка» – вкусные) и, должно быть, удержит у этой самой, открытой границы, когда заболевают, но ещё не умирают. …Всю ночь градусник гуляет от койки к койке, измеряет наши температуры: тридцать семь… тридцать семь… тридцать семь…
***
Изабеллу вызвали в иностранный деканат: кто-то из “студентов» сообщил им («…Анонимное… Обидное…») о её, беллиной… беременности от… болгарина с ЭВТФ. Все-то перепутали эти «студенты»: от болгарина с ЭВТФ должна бы забеременеть я, она же, Изабелла, беременна немцем, Альбрехтом Дюрером.
Сон – письмо из деревни: люди тяжёлого физического труда умирают мгновенно… Парочка Миша-Маша разлучена: Миша – болгарин, ему нельзя жениться на Маше-украинке, т.к. Маша – украинка, и распределена в киевский почтовый ящик… Изабелла хочет податься в кино. Что ж, она такая красивая… Письмо из деревни. Целые деревни затоплены. Достраиваются гидроэлектростанции. Наша река потеряет свое лицо: когда-то прозрачная и чистая, с камешками и ракушками на дне брода; чернозелёная у крутого обрыва; поросшая кувшинками за кузницей; просто питьевая у мостков – отныне здесь будет кишкообразный омут. Число утопленников растёт. (Геометрическая прогрессия.) Строят новые кладбища, новые станции. (Цепная реакция.)
Зверь-комендант гонит из общежития нас, прогульщиц. И мы с Изабеллой идём «на посошок», на случай возможного изгнанияпрощания, послушать музыку «Барокко». Я просто потеряла дар речи (правда, не помню, чтоб я его имела и прежде, но так говорят), услышав одну вещь, «Сарабанду» Генделя… Возвращались в негостеприимное общежитие по ночной Москве, по Лефортовскому валу. Пришли, заварили жиденький чай, разлили по стаканам. Изабелла думает вслух о кинокарьере. Я – бездумнo, бесцельно рисую цветочки. Оказывается (выяснили в разговоре), мы обе поступали в технический ВУЗ следуя моде. Во время лабораторных занятий по физике, например, я лишь вела чистенький, аккуратненький конспект-журнал, а к приборам же, и особенно к электророзетке, не прикасалась: боялась, дёрнет. (Ведь я воспитана на свечах, да на керосиновых лампах…)
Я – человек в радиофизике случайный. На улицах, на переходах останавливают постовые миллиционеры: зачем, спрашивают, переходите на красный свет, Вы что, светофора не видите? Отвечаю искренне: «Какого Светофорова?» Они: «? Идите…»
Я – человек в этом мире случайный .
Я –выкидыш Земли .
Cпортивные студенты. Зимний вечер. Где-то Изабелла, жду её возвращения. Bызывает вниз вахтёр: там воронежец, студент спортивного факультета. Глаза жалкие, умоляющие: «Мне нужна твоя помощь. Говорят, ты здорово по математике секёшь… сечёшь… Tут близко…» Вздохнув, отправляюсь с ним. Снежок – прикрываю