на неизвестную скульптуру Микеланджело или воплощенную еще не раскаявшуюся тицианову Магдалину. Замершую позу абстрактного ценителя искусства теперь вызывал глубокий распадок меж ее грудей за занавесом дикой черноты волос, и чужой кинопроектор сквозь призму искривленного времени представлял: ту же черноту ночи с силуэтами искалеченных лавочек в полумраке подъезда хрущевки с одинокой лампочкой; и как фантом любви – кустарник бузины с блестящими ягодками будто бы Варвариных глаз. Эта пьеса была особенно дорога Августу своей глубинной темнотой чувств и ночными декорациями. Он сам попытался внести в историю немного детективности. И теперь с удовольствием перелистывал в памяти щекотливые моменты ночной жизни своей возлюбленной: сначала наблюдение за ее подъездом; слежка до бара с пересчетом и классификацией подружек и друзей; возвращение веселой компании назад к подъезду под его неусыпной охраной на расстоянии. Видно, в том любовном коктейле, который Август принимал с утра пораньше, кроме добавок остросюжетности, были намешаны и банальные сивушные масла скуки. Он испытывал удовольствие удачливого драматурга от упорядоченного хода пьесы с избыточной радостью Дон-Жуана от отсутствия хотя бы одного ночного конкурента. Но он вскоре объявился, и тогда Август вышел из-за кустов, как из-за кулис, на сцену под одинокую лампочку подъезда и пошел прямо на скамейку с парочкой, хотя Август-режиссер не объяснил ему этой сцены. Когда он приблизился к ним, Варвара с кавалером сидели, не шелохнувшись, в позе римских патрициев на пиру. Ее рука была где-то в чернеющей геенне его дьявольских балахонов. Тридцати метров прогулки по сцене хрущевского дворика оказалось недостаточно на сочинение подобающих реплик, и Август из трагического героя переквалифицировался в трусливого пьяного комика с его вечным вопросом: «Как пройти в библиотеку?».
Позже он выпытал у нее главное, что хочет знать отвергнутый любовник: кто он? «Бандит», – улыбаясь, сказала она. И Август проглотил эту драматическую развязку с облегчением, которое наступает при поиске ответа на вечный мужской вопрос: кто же они – женщины?
Август играл на гитаре и тихонько что-то напевал, изредка поглядывая в сторону Варвары. Чувствовалось, что она слушает, но между ними установилась дипломатическая холодная вежливость без лишних вопросов, которая не позволяла проявлять нетактичную эмоциональность. Как же ей шел этот имидж женщины из Магдалы, женщины для бандитов. Образ библейской героини как экстракт женской сути был привит большинству женщин с рождения, но у некоторых из них доза искренней греховности и, как следствие, ломка истинного раскаяния была больше обычной. Приняла ли Варвара по-настоящему этот наркотик Магдалины, Август не был уверен. Может, она была тоже режиссером своих пьесок. Ведь начало их знакомства говорило об этом. Они познакомились года три назад на дне геолога у костра, в холодную апрельскую ночь. Она была первокурсница, он соискатель научного звания. Август не мог до сих