работала художником-дизайнером в проектном институте в Москве.
Приходилось вычерчивать вешалки, подбирать колера стен, задумывать отделку помещений, подвесные потолки. Воочию могла убедиться, как главный архитектор мастерской брал лом и скалывал террац-мозаичные полы, не соответствующие его проекту! Не подписывал акт приема отделочных работ! Наказывал рублем горе-монументалистов, – они хотели обойти худсовет и сорвать куш за легкую халтуру! Заставлял художников переделывать эскизы. Требовал от рабочих перекрашивать стены согласно проекту. Увещевал прорабов поставить т е двери, что были заложены в смете, а не другие. Это и называлось «общим решением интерьера».
Посылали Ветлову в командировку подобрать отделочные материалы, чтобы срочно заменить предыдущие, – они могли разрушить стилевое единство замысла.
Жизнь сталкивала Ветлову с ведущими архитекторами, которым приходилось решать задачи, иногда почти неразрешимые и в конструктивном отношении, – исправлять каким-либо дизайнерским приемом ляпы смежных служб.
От честных амбиций мастеров, ведущих проекты общего решения городской среды Москвы, других городов России, зависело лицо и её города, а так же самочувствие жителей страны, наполняя смыслом её незаметную работу.
11. Новоселье.
Прибывшая из Москвы электричка выпустила на перрон толпу с торбами апельсинов, бананов, колбасы, прочей снеди. Люди, освободившись от пребывания в душной электричке, осаждали привокзальные троллейбусы. Сразу чувствовалось, что люди живут здесь крепкие, ядреные, толкаются локтями – будь-будь. Несёт от них табаком, прочими эфирами и все добродушно посмеиваются.
Агитационных стендов в городе много. Они призывали лучами, снопами, римскими, арабскими цифрами, сколоченными из реек-чурок, ёлок-палок, пытаясь убедить идейно недозрелых граждан урожайным изобилием. Стенды-времянки, как прозвали это творчество архитекторы, километрами фанеры сопровождали дорогу от вокзала, заслоняя измученное, но всё ещё красивое лицо старинного русского города.
В тупике железного пути возвышалась раскрашенная голова паровоза – затея главного архитектора украсить такой «скульптурой» вокзал.
Вера взяла на работе расчет, радостная от перемен, стояла с вещами, ожидая Юру.
Начиналась весна. Все встречавшие прошли, Юры не было. Какой-то прохожий взял у Миши вещи, велосипед мальчик вёл сам, и сели в троллейбус.
Вниз от вокзала убегала голубовато-сиреневая от влаги улица, заросшая столетними тополями. Через ветки видны старинные балкончики, арочные окна, любовно пролепленные фасады с великолепными фризами наверху.
Не зная, где выходить, сошли чуть раньше. Тротуар был размыт талым снегом, текли ручьи. Легкий пар высыхающих луж поднимался над ним, играя кое-где неожиданной радугой.К вечеру слегка похолодало, дома тихо и мягко прели во влаге весеннего воздуха.
Им помогли донести вещи, отыскать адрес.
– Миша, видишь два угловых окна на пятом этаже? Беги, зови папу, я жду внизу. Номер