то почему кто-то осмелился здесь жить?
– Мне почём знать?.. – он резко оборвал себя, будто собирался сказать что-то ещё, но передумал.
– Ясно. Не любите вы местных и вся история. Постойте! Вы боитесь их?
Проводник злобно чертыхнулся и побрёл к машине.
– И как это называется? Бросаете путника среди трясин и диких зверей? А если я погибну здесь?
– Берегитесь болотников.
– Вы так местных жителей зовёте? Эй!
Очередной вопрос остался без ответа. Старый «конь» затарахтел и закашлял. Завёлся. Вместо человека со мной попрощался автомобиль, прохрипев сдавленным голосом мотора. Я глядел вслед удаляющейся машине. Внутри ёрзало противное чувство досады. Но не приходилось обижаться на лживость человека, обещавшего довести меня до самого сердца болот. Честно говоря, он выполнил своё обещание, хоть и слукавил.
Мне было не по себе.
Что считать сердцем болот? Недоступные места, в которых бывали единицы? Но ведь именно в таком месте я и находился. А, может, это что-то такое, чего никто и никогда не только не видел, но и не увидит, не сможет почувствовать какой там ветер, запах, греет ли солнце, моросит ли дождь. По-моему, было бы странно.
Отряхнувшись, я повёл головой в сторону и постучал пальцем по лбу, как бы выбивая ненужные мысли. «Что уж поделать с тем, что минуло?»
Поглядел вперёд. Дорога моя лежала до Общины на болотах. Люди из города называли её по-разному: кто просто общиной, старым селением, кто говорил о древнем названии деревни Силяжъ, а кто отрекался от того, что хоть что-нибудь знает об этом «чёртовом месте». Путь мне предстоял немалый, хотя если сравнивать с тем, что уже пройдено. «Всего ничего!» – думал тогда.
Солнце светило ярко, немного пригревало. Позже мне лично пришлось убедится в том, что такая погода нечасто благоприятствует в здешних местах. Редкие жалкие деревца, не превышающие и моего среднего роста, дрожали коричневыми листьями на тоненьких серых веточках. Ветра почти не было, лишь изредка слабые порывы щекотали теплом моё лицо и шелестели травой, её кирпичными, охровыми и оливковыми стеблями, отливающими бронзой.
Потрёпанные доски не внушали доверия, но сделав пару спокойных шагов, я удостоверился, что несмотря на свой вид, они удивительно прочные, как вчера ещё стояли могучими деревьями. Иду и чувствую под ногами железные пластины крейсеров. Уже потом мне в голову пришла мысль, что то была лиственница. Помнится, вычитал в какой-то исторической книге, что мой родной Святопетровск, построен, считай, благодаря этому чудесному дереву. Расположен он на влажных почвах, и чтоб укрепить фундаменты зданий в землю вбивали стволы лиственниц, от воды та становилась твёрдой, как камень, и служила надёжной основой для построек.
Тропой, судя по всему, пользовались нечасто, как говорят в таких случаях, она была нехоженой. И оттого интересней, что мне удалось разглядеть чьи-то слабые следы. До меня здесь был человек и, кажется, не один, но точно сказать трудно – прошедшие дожди уже размыли землю, стерев большинство признаков моих