Вид на небо. Ина Близнецова

зря.

      Попросим ее пойти и увидеть за нас,

      скажем, что сделали больно ей не по своей охоте,

      но чтобы она поспешила вернуться к сестре

      и не говорила с чужими. Про себя же подумаем: вольная

      природа зрения ревнива к вольной природе звука, в том и находим

      объяснение правилу; если одна из них вовлечена

      (как бывает, когда душа наша делает поворот навстречу

      времени, и время идет в лицо,

      взгляд ее – бог и царь)

      – второй вступаться не след. Владения взгляда

      сродни владениям камня, где только ритм дыхания наводит на вдох

      и замедляясь, сходит на нет на выдохе.

      За гранью дыхания – (вот и видим, что корм не в коня:

      волк смотрит в лес, и плох

      смотрящий не так – собака. Я о том, что скучна череда

      вспышек жизни, застрявших меж двух глотков воздуха,

      теперь сгустившегося, дабы выстоять ночь.)

      – за гранью дыхания камень и взгляд – одно.

      А в такие верши ловятся не одни золотые рыбки

      мы не выбираем улов, и мы открываем кувшины,

      запечатанные Сулейманом

      любой из наших путей – русло реки, иссякающей в сердце песков

      и не прежде, чем обогнем все ее излучины,

      вольны мы выбрать другой; на любом из них споткнется не только робкий

      а звук обронить на пространствах взгляда —

      кричать лунатику на стене саманной,

      снизу кричать на кровлю – себе – смех

      собой пробужденного уходит концами в смерть.

      Ломая печати – они, в общем, ставились не для того

      хотя поручиться нельзя – мы рискуем увидеть невыносимое

      тогда речь покажется спасительной: «не может быть»,

      одинаково нелепое на человечьем и ящеричьем языке, отведет глаза

      на мир, покинутый было: долина, трава, осиные