еще многого не знаете, Кречетов.
– Архив слишком скудный, чтобы по нему можно было составить полное представление об объекте. Есть ли еще хоть какие-нибудь данные?
– Уничтожены за ненадобностью.
– За ненадобностью?!
– Я сохранил все самое ценное и информативное. Все остальное – субъективные байки, имперские или тоталитарные.
– Они могли бы дополнить психологический портрет.
– Нет. Все, что нужно, есть в первом разделе. Погодите. Поработайте с ним и сами поймете…
– Пойму? Да, я бы хотел понять, почему этот мальчик должен жить с взрывчаткой под сердцем? «Кого-то соблазнить, кому-то оторвать голову» – он существует только для этого?
Кротов весь скривился, даже не пытаясь сдержать недобрый смех.
– А он, даже судя по тем байкам, существовал только для этого. Всю свою жизнь он сам лез в политику, играл с огнем, спал с мужчинами и женщинами, делал, как ему удобно и выгодно. Иногда и убивал… Его ситуативная помощь была выгодна государству – Империи, затем Союзу. Но ему никогда нельзя было доверять. Просто раньше не существовало бомб нужного размера и дальности действия. Поверьте, для сомнений в его преданности основания были! А в стабильности его нынешнего положения есть и некоторая выгода. Материальная. Ему не приходится ввязываться в аферы или искать покровителей. Его услуги щедро оплачиваются из госбюджета. При том, что он не занимается ничем для себя непривычным. Что же касается «мальчика»… Он хорошо сохранился.
– Сколько ему лет и как его зовут? – резко спросил Кречетов.
– Ему не меньше трехсот лет. Его нашли под полом древней часовни при монастыре… – Кротов упрямо, красноречиво замолчал, не желая отдавать и крупицы информации.
– Как его зовут?
– Он не сказал?
– Ёрничает, предлагает придумать кличку.
– За триста лет у него было много имен.
– Мне нужно его имя.
– Его имя мы знаем с его слов. А значит, информация не вполне достоверна.
– Хоть что-то! Не могу я придумывать клички для тех, с кем работаю. Назовите хоть какое-нибудь имя – самое простое, которое повторялось чаще других. Как он утверждал, его звали?
– Фёдор.
«Ну и дурак!» – подумал Кречетов уже про себя. Да и про Кротова.
В коридоре послышалось бряцанье заставленного едой столика на колесиках. Вошла сиделка – немолодая, неразговорчивая, словно она сама была ветераном КГБ, и стала выкладывать Кротову на тарелку цветную капусту в сливочном соусе.
– Должен заметить, что вы крайне некорректно провели работу над архивом, товарищ генерал. Приятного аппетита, – пожелал Андрей Павлович, поднимаясь из-за стола.
Кротов цапнул его скрюченными пальцами за рукав пиджака.
– Я дал вам всю необходимую информацию. Используйте ресурс эффективно. Будьте осторожны, товарищ подполковник. Всего доброго…
Кречетов ушел, просто захлопнув за собой дверь. Ему начинало казаться, что паранойя и одиночество, которыми была пропитана эта