сожжет ее уже безвозвратно, оставив лишь горькую золу в пустой оболочке.
– Погоди! – возвышаю я голос вместе с остальными. Она останавливается. Монахини замирают, кажется, никто даже и не дышит. – Разве ты не хочешь постичь искусства, которые нам обещает Мортейн? – спрашиваю я громко. – Неужели не хочешь выучиться убивать тех, кто причинил тебе зло?
Понятия не имею, с чего я взяла, что она кому-то обязана нынешним своим состоянием, но я в этом уверена.
Девушка молчит так долго, что я уже пугаюсь – не ответит, – но она все-таки подает голос:
– О чем ты говоришь?
– Она еще не беседовала с настоятельницей, – поясняет монахиня, обладательница волшебного голоса. – Слишком не в себе была, когда ее привезли.
– А можно я ей расскажу? Вдруг она выслушает и захочет остаться?
Монашки переглянулись – молча, но явно взвешивая возможности. Потом кто-то из них согласно кивнул.
Я снова поворачиваюсь к беглянке.
– Тебе что, – говорю я, – так не терпится вернуться туда, где ты раньше жила? К своему вельможному папаше?
Даже в полутьме спальни я вижу, как углубляются тени, залегшие у нее на лице.
– Нет, – шепчет она. – Но и пленницей в этом квохчущем курятнике я быть не хочу…
Я искоса поглядываю на монахинь, но тех подобное сравнение, кажется, нисколько не смутило.
– Здесь тебе желают добра, – говорю со всей уверенностью.
Она смеется – тихо, но с таким презрением, что от него чуть воздух не прокисает.
– Добрые намерения суть ложь, которой утешаются слабые. В клетку я не пойду!
Ну да, а куда еще ей идти?
– Меня обещали научить искусству отравления, – сообщаю я, надеясь, что не доведу Аннит до беды такими словами. – И еще многим способам убивать злобных мужчин… – Тут я принимаюсь излагать все то, что сама недавно услышала от настоятельницы, благо каждое слово не померкло и не остыло в моей памяти. – Нас обучат скрытности и хитрости и наделят такими умениями, что больше ни один человек не будет опасен для нас!
Сибелла оборачивается ко мне, и я снова вижу в ее глазах интерес, но… мне больше нечего ей сообщить, ведь это все, что я сама знаю о новой жизни, которую нам посулили в монастыре. Я беспомощно оглядываюсь на монахинь…
Аннит легко подхватывает, развивая успех.
– Тебя научат обращению с оружием всех мыслимых видов, – произносит она, перешагивая через порог. – Тебе объяснят, как действовать кинжалом и стилетом, как пускать меткую стрелу и заносить меч…
– Снова ложь, – отвечает Сибелла. – Никто не станет учить женщину таким смертоносным искусствам!
Но я-то вижу, до какой степени ей хочется поверить.
– Это чистая правда, – клянется Аннит.
Сработало!.. Не сводя глаз с Аннит, Сибелла спускается на пол с кровати.
– Расскажи мне еще, – требует она.
– Ты узнаешь, как ласкать мужское горло гарротой: он будет ждать прикосновения твоих мягких губ, а встретит железную хватку проволочной удавки…
Тут