Ни одному человеку в мире не под силу научиться играть в шахматы за одну неделю. Пока, Каэрт.
– Хорошо, давай иначе, – Оливер не собирался выпускать жертву с такой легкостью. – Соглашайся на партию – и тогда я на полном серьезе выражу мое почтение, даже если противник из тебя выйдет никудышный. Коль рвешься сдружиться с ребятами, мое одобрение пойдет тебе только на пользу.
Хоть Келен и была смертельно уставшей, это не помешало ей прийти в ярость.
– Мне не нужно от тебя ни черта, – прошипела она. – Засунь свое одобрение себе в зад, самовлюбленный, эгоистичный, тупой…
– Ух ты, елки-палки, какие мы слова знаем. – Оливер натурально оскорбился. – Тебе язык с мылом надо мыть, бешеная.
– Пошел вон, – Келен скрестила руки на груди, чтобы те не тряслись.
– Знаешь, если продолжишь кидаться на всех подряд, помрешь в одиночестве.
– При чем тут все, если не нравишься мне только ты?
– По моим наблюдениям тебе не нравится никто, – холодно заметил парень. – Раз уж ты такая угрюмая, почему бы тебе не сброситься с крыши, а?
– Через неделю я уделаю тебя в хлам.
Келен не поняла, как это получилось. Однако идти на попятную было бы самоубийством.
– То-то же, – Каэрт порядком разозлился, но тут же взял себя в руки. – Жду от тебя чего-то приличного, Фаэр.
Келен, не глядя на него, развернулась на каблуках, и колени у нее подкосились от перенапряжения.
«Чтоб тебе язык выдрали!»
– Эй, ты! – раздался сзади ненавистный голос. – Только не вздумай и вправду кидаться с крыши! Слышишь меня, Фаэр? Мне не нужны лишние проблемы из-за твоей тупости. Ты меня поняла?
Но Келен не слушала. Внутри все горело от обиды, легкие жгло из-за недостатка кислорода, голова кружилась, как будто бы ее владелицу прокатили на смертоносной карусели. Она едва заставляла себя шагать вперед. А в ушах эхом раздавались слова Каэрта: «Раз уж ты такая угрюмая, почему бы тебе не сброситься с крыши, а? А?»
«Нет. Даже не думай».
Обычно в этих случаях говорят «тебе есть ради чего жить». Но прикинув, Келен к своему ужасу поняла, что это ее не касалось.
Тем же вечером она сделала над собой нечеловеческое усилие, и вместо того, чтобы лечь спать, нашла самоучитель шахматной игры. Стоило попробовать не обыграть Каэрта, так хотя бы дать ему по зубам. Впрочем, спустя несколько минут Келен совсем запуталась в правилах и бросила бессмысленную затею. Коротенькое предисловие учебника гласило, что победа в шахматах во многом зависит от умения человека логически мыслить, а не от знаний разных замороченных стратегий. И Келен легкомысленно решила, что если уж дойдет до дела, она как-нибудь разберется.
«Надо только выучить, куда и как ходят фигуры».
И все же из ее головы не шел совет, бездумно брошенный Оливером.
Келен не раз размышляла о том, зачем ей жить, и кому ее «живые» дни могли бы принести хоть какую-то пользу. Тем не менее, столь дикий путь, как прыжок с крыши, не прельщал ее по одной простой причине: в этом смысла не было ровно настолько же, насколько в ее существовании.
Как-то, всего