сказала Ноя, – но спасибо.
Лирон напряг лицо и внюхался в воздух:
– Кальян?
– Пап, – Шай занервничал, – езжайте, мама устала.
– Поехали, Лирон, что ты как квочка, ну кальян – и пусть, наслаждайтесь, ребята, – сказала Ольга и подтолкнула Лирона к машине.
Нахмуренный, озадаченный Лирон и бледная от длинного перелета, но радостно возбужденная Ольга сели в машину и уехали, поскрипев на прощанье галькой.
Сырая, ароматная темнота окутала шатер, единственный свет исходил от люминесцентных ламп, освещающих арбузы, до заднего выхода он едва доходил, прорываясь сквозь свесившуюся с верхней балки черную прозрачную занавеску. Уголек кальяна пульсировал каждый раз, когда кто-то затягивался. Гашиш работал, настроение у всех было приподнятое, игривое. Ахмед разрезал арбуз и поднес на огромном блюде, поставил на столик рядом с кофе.
Дана встревоженно дернулась:
– Ахмед, давай мы тебе за него заплатим!
– Не надо, – мягко сказал Ахмед, – вы мои гости, я вас угощаю.
– А! – стукнул себя по лбу открытой ладонью Шай. – Насчет гостей…
Сказав это, он достал из своего бездонного рюкзака коробку элитного шоколада:
– Ахмед, это тебе, спрячь, отвези своим детям.
Шай втиснулся между Ирис и Ноей – неудобно, мало места, но зато рядом с Ирис. Ирис грациозным движением извлекла из кожаной сумки в форме мешка с вышитым ярким узором черную вязаную шаль и укуталась в нее, оставив неукрытым лишь запястье руки, в которой дымилась сигарета. Шай, которому никогда не было холодно, уж точно не в апреле, был одет в футболку с короткими рукавами и значком, отмечающим его принадлежность к школе «Шевах Мофет». Футболка, явно новая, не потертая, что обычно характерно для школьной формы, которую носят часто и беспощадно, но уже маловатая ему, тесно и выгодно обтягивала твердые мышцы груди и не скрывала рельеф худых ребер. Ори уверенным движением сунул ему в лицо трубку от кальяна:
– Вот, затянись и рассказывай, там сюрприз.
Шай затянулся с наслаждением, закрыл глаза и откинулся на спинку дивана.
– Мать моя, может, возвращается в Израиль, – произнес он с натугой, как будто каждое слово требовало колоссальных усилий, как будто он толкал вагон камней сантиметр за сантиметром.
– О! Так круто, – тихо, неуверенно произнес Ори.
– Круто, – с горечью сказал Шай, – она к очередному хахалю переезжает.
То, что сделала Ирис, было так же неожиданно, как и совершенно. Еле касаясь, одними пальцами, она по-матерински взъерошила Шаю челку и, когда он повернул в ее сторону голову, изумленно, счастливо, одарила его теплой улыбкой, обнаруживая ровный ряд зубов. Так несвойственно это поведение циничной Ирис, смотрящей на всех свысока. Горячая бомба сладко взорвалась у Шая в желудке, он замер, стараясь не двигать головой, надеясь, что Ирис захочется