начала с конем необходимо пошагать, – объяснял Аудмунд, и Ретта, расседлав, взяла своего под уздцы и стала ходить по краю поляны. – Затем укрыть попоной и дать сена, можно моркови. Через полтора-два часа покормить. Воду, если конь не накидывается на нее и не горячий после шагания, можно просто в денник поставить. Хотя у нас тут денников, конечно, нет.
Ретта честно выполняла все, что ей объяснял Аудмунд, иногда переспрашивала, уточняла, но в целом учитель, кажется, был доволен и вскорости объявил, что урок усвоен и ее конь в полном порядке.
– Завтра перед поездкой его тоже необходимо будет отшагать, – напомнил он.
– Хорошо, – кивнула Ретта и отряхнула руки. – Я запомню.
– Ну вот и славно. А теперь ужинать.
Бенвальд, колдовавший над котелком, как раз объявил, что все готово и можно налетать. Воины радостно зашумели и потянулись за ложками.
– Сегодня у нас уха, – заявил он с гордостью.
– Тоже от оборотней? – спросила Ретта Аудмунда.
– Конечно, – подтвердил тот. – У нас ведь не было возможности порыбачить. А коты просто послали к морю двоих, и те добыли ужин себе и нам.
Перед глазами невольно встала картина, как две огромных рыси сидят на берегу, держа в передних лапах удочки, и Ретта хмыкнула. Зрелище выходило, что и говорить, впечатляющим. Аудмунд, догадавшись, видимо, о предмете ее веселья, тоже ухмыльнулся и покачал головой.
Уха оказалась густой и наваристой. Дело, разумеется, было не в том, что Ретта сильно проголодалась, хотя желудок уже недвусмысленно намекал, что он не прочь подкрепиться. Но какие же ароматы плыли над поляной!
– Бенвальд, вы прирожденный повар, – вполне искренне похвалила она, пристраивая поудобнее миску на коленях.
Довольный солдат протянул ей толстый ломоть хлеба.
– Спасибо, госпожа. Я вот недавно как раз подумывал, что потом, когда состарюсь и выйду в отставку, открою харчевню в Асгволде.
– Полагаю, что процветание твоему заведению обеспечено, – заметил Аудмунд, устраиваясь с противоположной стороны костра.
– Ваши бы слова до ушей Таты донести, – отозвался Бенвальд.
Дальше ужин продолжался в молчании – все усердно работали ложками, и слова по этой причине просто не успевали покидать уста.
«Интересно, – размышляла между тем Ретта, – чем занимаются воины на привалах, когда рядом нет неудобных спутниц в лице герцогинь?»
В самом деле, вряд ли в ее присутствии они могли себе позволить азартные игры или неприличные истории. Но что она вообще знает о жизни в армии? Даже о месаинской не слишком много. Можно сказать, вообще ничего. И няню спрашивать бессмысленно – откуда бы купеческой дочке вдруг стали известны такие подробности?
Она отставила в сторону опустевшую миску и потянулась к кружке с травяным отваром. Вот еще любопытный момент – они всегда пьют нечто подобное или, случается, перепадает что-нибудь по-настоящему горячительное?
В раздумьях,