торчат перья.
Аудмунд, вероятно по лицу догадавшись о ее мыслях, расхохотался:
– Стыдитесь, Ретта, как можно такое предполагать! Я ведь все-таки оборотень, а не зверь.
Однако, несмотря на нарочитую суровость тона маршала, глаза его смеялись, поэтому она в ответ просто беспечно улыбнулась и пожала плечами.
– А птицы, – продолжал тем временем ее собеседник, – на севере обитают самые разные. Хотя наверняка не так много, как в Месаине. Гуси и казарки, лебеди и огари, шилохвосты, нырки, гаги, глухари и тетерева.
Аудмунд вздохнул, и в глазах его на короткое мгновение появилась тоска.
– Если бы вы проезжали этой дорогой весной, то оглохли бы от птичьего пения. Теперь же… Не знаю, но очень хочу верить, что голоса крылатого народа однажды в нашем краю еще зазвучат. Вы понимаете, Ретта, я не могу допустить, чтобы все вот так просто безвозвратно погибло.
Лицо его исказила острая судорога непереносимой душевной боли. Герцогиня в волнении закусила губу и, не дрогнув, посмотрела прямо в глаза Аудмунда:
– Вы уверены, что они уничтожат Вотростен?
– Наверняка, – коротко кивнул он. – Им нужна кровь людей, нужны богатства, спрятанные в недрах – металлы, камни и золото. И совершенно точно не нужны птицы и звери. Возможно, не все колдуны таковы, однако магистр Джараак беспринципная сволочь, уж простите за грубость. Пока у власти в Фатраине стоит он, пытаться договориться о чем-либо или взывать к разуму и совести бесполезно.
– А среди некромантов здравомыслящие люди встречаются часто? – озвучила Ретта неожиданно заинтересовавший ее вопрос.
– Не очень, – честно ответил Аудмунд. – Обычно все же среди природных магов.
– А если, – она запнулась, но после короткого колебания все же решилась продолжить мысль, – если убить магистра?
Совсем рядом раздался рев зверя, и герцогиня могла бы поклясться, что слышит в рыке огромной кошки смех.
Маршал обернулся, бросив быстрый взгляд вглубь чащи, и на губах его заиграла ухмылка:
– О боги, Ретта, вовсе не обязательно кричать о подобном вслух. Поверьте, я рассматриваю решительно все возможности. Но далеко не каждую из них можно воплотить в жизнь прямо сейчас.
– Понимаю, – ответила она и оглянулась на сопровождающих воинов.
Бёрдбрандт ухмылялся, и она была почти уверена, что тот все слышал и, скорее всего, одобряет идею. Остальные либо не уловили их разговора, либо не обратили на него внимания. Но, странное дело, мысль о тьме, что она почувствовала накануне вечером, вновь проснулась в душе. Как будто неприятно кольнуло где-то внутри, в районе сердца. Что, если в отряде предатель, и он-то как раз услышал ее слова? Тогда им всем могут грозить серьезные неприятности. Впрочем, жалеть о глупости или кусать локти было уже поздно. Следовало присмотреться к каждому из воинов повнимательнее и, если что-нибудь выявится, рассказать Аудмунду.
Тот тем временем проехал вперед, спешился