вручила сундучок со снадобьями ближайшему стражнику и побежала на второй этаж.
Именно там, в дальнем конце тихой, уединенной галереи, убранной в соответствии со вкусами герцога картинами и музыкальными инструментами, располагался его рабочий кабинет. В мирное время здесь можно было встретить много народу: министров, просителей, успешно миновавших первый кордон из секретарей, и придворных дам, стреляющих по сторонами глазами. Однако теперь вокруг было на удивление пустынно и тихо, если не считать, конечно, лейб-гвардии, по-прежнему стойко несущей бремя охраны герцогских покоев.
При виде Ретты они брали на караул, и та неизменно приветливо кивала каждому из встреченных стражей. Последний предупредительно распахнул дверь, и герцог Рамиэль, до сих пор задумчиво смотревший в окно, обернулся, а увидев дочь, побледнел.
– Что случилось? – в нетерпении спросила Ретта, подбегая ближе и заглядывая отцу в глаза. – Какие вести?
Тот заметно смешался, и она внутренне похолодела. Что же произошло?
– Присядем, дочка, – мягким голосом сказал Рамиэль, указывая на пару кресел у стола.
Ретта села, терпеливо ожидая, а герцог устроился напротив, достал бумаги, некоторое время читал их, будто впервые видел, а потом отложил в сторону и потер затылок. Ожидание становилось невыносимым.
– Понимаешь, – заговорил он наконец, – нам, по сути, нечего было предложить Бардульву. А ему с нас взять. Переговоры шли сложно. В конце концов князь согласился удовлетвориться единовременной кабальной данью, которую, право, я даже не представляю, из каких средств платить. Но речь не об этом.
Рамиэль встал и подошел к карте, что висела на стене напротив стола. Заложив руки за спину, долго стоял, что-то высматривая и время от времени шевеля губами. Наконец произнес:
– Ведь князь молод.
Ретте показалось, что он продолжал разговор, который до сих пор вел сам с собой мысленно, но на всякий случай ответила вслух:
– Я знаю.
– Это хорошо, – кивнул герцог и снова потер затылок. – Понимаешь, я у него спрашивал, зачем ему это надо. Он сказал, что вовсе не для того, чтобы дополнительно нас унизить, и что я могу быть совершенно спокоен на этот счет. Мне кажется, девочка, все дело в том, что окрестные властители не горят желанием отдавать за него своих дочерей, а жена Бардульву все же нужна.
Тут Рамиэль обернулся, и Ретте показалось, что в алеющих закатных лучах глаза его полыхают каким-то мистическим, нереальным светом, так что она даже всерьез испугалась, хотя никогда себя не считала трусихой.
– В общем, дочка, – вздохнул герцог, – Бардульв предложил, и я согласился. Ты должна будешь стать его женой. Я продал тебя. Завтра утром он начнет отводить от Месаины войска. Прости меня, так получилось.
В этот момент закат окончательно прогорел, и на кабинет как-то внезапно упала тьма. Дверь осторожно приоткрылась, и один из слуг вошел, чтобы зажечь светильники, но Ретта этого уже не увидела. Она