сама была «стахановкой», и показывала фотографию с доски почета. Возможно, в довоенной истории люди и вдохновлялись словами о соцсоревновании, но в наше время – развитого социализма, как тогда говорили, дух соревновательности уже исчез.
Едва отвлеклась на мысли о приезде Брежнева, как почувствовала, что в воздухе повисло молчаливое напряжение. Снова вся внимание. Оказалось, в лаборатории ЧП, один слесарь из экспериментальной мастерской нашей лаборатории не так давно опоздал на двадцать минут. Охрана в проходной его задержала, зафиксировала опоздание в журнале. Нарушитель написал объяснительную записку в отдел кадров, и дело поплыло по инстанциям. Теперь наша лаборатория отодвигается на последнее место в соцсоревновании. Да ладно бы место плохое! Неприятность в том, что нашему производственному коллективу снижена квартальная премия: все в ответе за одного. Но теперь я поняла задним числом, почему «Андропов», застигнув нас с Маринкой за внеурочным обеденным гулянием, и стребовав с нас покаянную записку, не дал ей ходу. Выносить сор из избы было невыгодно самой лаборатории, любое нарушение автоматически вело к уменьшению премиальных выплат.
Слесарь-нарушитель стоял распаренный и красный, будто только что вышел из бани. Человек переживал из-за того, что по его вине народ пострадал материально. Он что-то бормотал себе под нос, давал обещания не опаздывать впредь, а мне было неловко смотреть на растерянность этого уже немолодого работника. Причина опозданий у всех мужиков почти одна и та же: не смог с опохмелу быстро собраться и быстро добраться до работы, и все же…. Как-то негоже так взрослых людей унижать. А приди он вовремя на рабочее место, ведь не знал бы, чем заняться. Рабочие обычно использовались на подхвате: перенести-поднять-опустить – лишь иногда мастерили какую-либо модель. А чаще забивали у себя в мастерской «козла», так что стук костяшек домино о верстак и выкрики играющих были слышны в коридоре в любое время дня.
Собрание продолжалось. Слово взял «Андропов», обрисовал задачи, сообщил, на какие флота предстоящим летом должны поехать сотрудники. Я вздохнула: в моем интересном положении о таких командировках думать не приходилось, хотя у меня остались наилучшие воспоминания о морских исследовательских полигонах, где бывала на институтских практиках. Особенно запомнился полигон в Прибалтике: запретная прибрежная зона Финского залива, сосновый бор, где грибов, что белых, что подосиновиков, косой косить! Опять мысли отвлеклись, а мужчины оживились, уточняют подробности командировок: когда, куда, на судна или на берегу. И завершилось собрание призывом обязательно придти на первомайскую демонстрацию.
Выйдя в коридор, мы с Мариной обсудили услышанные новости. Я насмешила ее своей наивностью с почетным президиумом, с Брежневым. Спросила, собирается ли она в командировку на морской полигон. Она ответила, что поедет обязательно, что Вадим Симаков устроит так, чтобы им оказаться вместе, на одном объекте.
– Ты