вопросах, хоть в общественных. И начальник в моей прогрессивной лаборатории отличный мужик – Машарик! И опытен, и деловит, и демократичен в обращении с сотрудниками: каждому руку пожмет, каждого о работе, о семье спросит. Машарик немолод, с большой проплешиной на затылке, но юркий, подвижный, пиджак всегда нараспашку. Несмотря на предпенсионный возраст, чутко улавливает новые технические веяния. При нем расширились связи нашей лаборатории с зарубежными фирмами. К нам теперь периодически приезжали для наладки своих ЭВМ специалисты из Франции.
Когда Машарик принимал меня в лабораторию – женщину с двумя дипломами, а также двумя детьми – поинтересовался, есть ли у меня тылы, есть ли, кому с детьми оставаться, если заболеют. Успокоила его, что имеется бабушка, подстрахует при надобности. К тому времени мы с мужем решили и квартирный вопрос: вступили в кооператив и снова съехались с родственниками, поскольку в обществе еще были сильны традиции большой патриархальной семьи. Моя мама вышла на пенсию, и теперь помогала смотреть за детьми. Услышав о наличии бабушки в семье, Машарик с удовлетворением потер ладони. Затем дотошно начал расспрашивать, какими языками программирования владею, на каких ЭВМ работала. Обещал, что скучать в его лаборатории не придется: постоянно поступала новая техника и требовалось ее осваивать. Перечислял марки заморских машин, и от его слов веяло духом закрытого капиталистического мира. Сердце замирало в надежде – вот бы побывать там на стажировке! Мне не довелось, но отдельных счастливчиков позже командировали на краткосрочные курсы во Францию.
Сотрудники нашего сектора с энтузиазмом осваивали иностранные ЭВМ, изучали инструкции на французском языке, с трудом угадывая за словами чужого языка смысл символов программирования, более понятных. В определенном смысле мы ощущали себя элитным отрядом, поглядывали на товарищей из других лабораторий чуть свысока. Быть может, так смотрят сейчас на читателей бумажных книг обладатели айфонов-айподов и электронных читалок. Направляясь в машинный зал, программисты облачались ради стерильности в белые халаты, чем привлекали к себе дополнительное внимание.
Но часто приходилось спускаться с небес на землю, ввиду сложного характера начальника низового звена, прозванного нами Фигаро. Он тоже, как и Машарик, был немолод, сед и одевался старомодно: добротной шерсти костюмы, темные, в блеклую полосочку. Но в отличие от Машарика пиджак у Фигаро был застегнут на все пуговицы, и сам он всегда был при галстуке. Но эти старики (на мое тогдашнее восприятие, шестидесятилетние – безусловно, старики) отличались не столько внешним обликом, сколько стилем поведения. Если Машарик был последователен и уверен в себе, то Фигаро лишь подстраивался под указания свыше. Но внутри сектора, играя роль великого ученого, затевал «мозговые штурмы» по мелким вопросам и любил рассуждать ни о чем. Иногда становился мягок и улыбчив, изображая добряка перед сотрудниками, а в другой момент превращался в гневливого самодура, топал