хоть к началу октября, хоть к концу года, но обычно срок окончания работы подгадывался к общегосударственным праздникам.
Если я брала обязательство изучить новый язык программирования, то, как правило, у меня уже имелся небольшой опыт владения им. Языки изучались по ходу дела, при поступлении новой техники. Но, если ранее я не упоминала этот язык в соцобязательствах, то могла вписать его в новые бланки.
Подать заявку на изобретение – тоже изобретение из разряда уже придуманного.
А по дежурствам в ДНД назывались средние цифры прошлых дежурств на улице.
Самым необременительным для меня обязательством и делом было участие в работе редколлегии, поскольку являлось отдушиной в мире сухих формул. Благодаря работе в стенгазете, я перезнакомилась с сотрудниками всех лабораторий. Помимо лично написанных заметок и репортажей, очерков о сотрудниках, я также брала интервью у специалистов разного уровня. Меня знали все: от лаборантов до руководителей, и напомню, вся моя журналистская деятельность проходила тоже в рабочие часы.
Производственная структура машинного сектора походила на ту, с какой я столкнулась, придя в институт. В каждом коллективе имелись лидеры – «паровозики» группы или энтузиасты научных исследований. Они с полным правом подписались бы под известной фразой: «Я занимаюсь тем, что мне нравится, а мне еще за это платят». Такими «паровозиками» становились ведущие научные сотрудники: кандидаты и доктора наук, изредка начальники низового звена без степени. Они подбирали себе Ответственных помощников. Их роль была скромнее – помощники отвечали лишь за сегмент общей задачи, но кроме своей непосредственной работы руководили и небольшой группой рядовых исполнителей: инженеров, техников, лаборантов.
В роль Ответственного помощника теперь вписывалась и я, став промежуточным звеном между «паровозиком» и Безответственными исполнителями. Последняя «партия» составляла довольно многочисленную прослойку в ЦНИИ, и состав ее был весьма пестр. В нее попадали не только малоквалифицированные молодые специалисты, нацеленные на скорое увольнение, но также инженеры со стажем, давно махнувшие на свой профессиональный рост или изначально непригодные к научной работе и потому всем недовольные. Их девизом было второе популярное изречение эпохи: «Они делают вид, что платят нам, а мы делаем вид, что работаем». Сейчас бы эту группу, вероятно, назвали «офисный планктон».
Отвлекались на личные занятия сотрудники всех трех уровней. Однако ведущие специалисты отрывались от работы в исключительных случаях; безответственные валяли дурака постоянно, если рядом не было начальства; ну а среднее звено развлекалось периодически.
Вот как протекала жизнь внутри нашего машинного сектора в пору взлета моей инженерной карьеры, когда я вошла в «средний класс».
Я сидела в светлой комнате, на удобном месте, у окна. И стол у меня был удобный, новый и большой; на просторной столешнице стекло, и фотографии дочек под ним – все как у всех аборигенов ЦНИИ.