и решительно задрав подбородок, Маршал пытался предотвратить предобеденное действо, силясь завести разговор о женитьбе или хотя бы совместном проживании. Но едва ль найдётся во всём свете хоть один здоровый мужчина, умеющий сохранять здравость мысли и твёрдость характера под воздействием нежных женских рук и мягких, жаждущих ответного движения губ.
Однажды лишь проскользнула полунамёком тема общего будущего. Уже после того, как он перестал именовать горничную по имени-отчеству и вручал ей второй ключ от квартиры, Зина, принимая, натянуло колечко, на котором висел сам ключ, на безымянный пальчик, и улыбнулась:
– Почти впору. Вот и обвенчались.
И хлопнула дверью прежде, чем Маршал смог придумать что-либо в ответ.
Теперь же подготовился Константин Павлович основательно – заказал на вечер хороший столик в «Дононе», не в зале, а в саду, чтобы можно было спокойно поговорить. Ресторан был выбран даже не сколько из-за статуса, сколько из-за стратегического расположения – Зина обычно доезжала из дома на «пятом» трамвае до Мойки и шла на квартиру к Маршалу нечётной стороной. Расчёт был на то, чтобы встретить её на Певческом мосту и, воспользовавшись её неминуемым замешательством, утащить в ресторан. Уж оттуда она точно не сбежит, постесняется.
В начале пятого, заняв пост ровно посередине моста (вдруг Зина решила бы пойти по другой стороне), Константин Павлович, прикрывшись свежим выпуском «Петербургской газеты», изготовился ждать. Самым сложным в этом занятии оказалось не отвлечься на чтение, ибо в главной статье номера описывались очень волнующие Маршала события переворота в Тегеране.
К счастью, описания новых злоключений юного шаха закончились как раз вовремя – подняв в очередной раз глаза над газетным листком, Константин Павлович увидел Зину, довольно споро идущую вдоль линии домов. Порыв летнего невского ветра приподнял полы её шляпки, она ахнула, прижала рукой головной убор – и ахнула во второй раз, увидев сворачивающего на ходу газету Маршала. Тот же, воспользовавшись изумлением и растерянным состоянием девушки, заложил её руку за свой локоть и направился в знакомую арку.
Пройдя вслед за распорядителем к заказанному столику, Константин Павлович взялся за спинку стула. Зина, поняв, что момент для бегства явно упущен, обречённо опустилась на затянутое полосатым атласом мягкое сидение. Тут же подлетел официант-татарин в чёрном фраке и с шёлковым бантом на короткой шее и затараторил:
– Константин Павлович, добрый вечер. Настоятельно рекомендую форшмак – лангусты наисвежайшие, сегодня утром на льду доставили. Само собой, отменные раки по-бордосски, ваши любимые. Суп «Пьер ля Гран», оставили в меню после академических обедов…
Маршал остановил словоохотливого служителя:
– Ты вот что. Принеси нам бутылку «Поммери». И сельтерской. Даме «Сюпрен де вой яльс» и шарлотку «Помпадур», а мне