До чего можно быть стервой! Пришлось ответить.
– Привет! – произнесла она довольно бодро; фоном я слышал, как рядом возятся дети: наверняка делали уроки и приводили в порядок выводы по каким-нибудь задачкам. – Как ты там?
– Да так…
– Ты идешь домой?
– Знаешь ведь, что да.
– Угу. Тебе бы просить доплату за сверхурочные. Напиши своему начальству, пусть доплачивают за дополнительное время, раз из-за них тебе приходится задерживаться.
Ещё не знает. Какое облегчение.
– Хотела попросить, чтобы ты хоть сегодня никуда не сворачивал по пути. И не вздумай играть! Дети заждались тебя совсем. Они вчера спрашивали: почему папа все время работает? Я же тоже вкалываю, между прочим, но никогда не задерживаюсь допоздна, как некоторые! Ну всё, мы ждем тебя. Пока!
Я шагал по обочине, сочиняя про себя объяснения своего бедственного положения, подыскивал слова, выгораживающие меня. Пытался представить, куда пойти дальше, и ничего не мог придумать. Одно хорошо: хоть будет несколько дней передышки. Представил, как она станет плакать и горевать, ломая себе руки, и причитать, за что ей такой горемычный муж, – так она делала при любом удобном случае. Я шагал, повесив голову. Мимо проносились редкие электромобили.
Пока я иду, а окружающий пейзаж ничего интересного из себя не представляет, тут вам, пожалуй, любопытно будет узнать, кто я, собственно, таков? О, я представитель людской фауны, настолько посредственный, настолько обычный, что даже неловко. Я далёк от лучших представителей рода человеческого до такой степени, что, пожалуй, мышь ближе по физическому развитию к орлу. Что же, пора представиться, пожалуй? У меня старославянское имя – Милен Хрумин. Незадолго до описываемых событий мне стукнул сорок один год. Всю свою раздолбанную жизнь я прокантовался в этом зачуханном городе. Не стану даже произносить его название, чтобы не навевать тоску лишний раз. Подпишем его городом N, переняв традиции старинных русских прозаиков столетия XIX. Население у нас около ста тыщ человек, и большинство из живущих сталкивалось друг с другом на улице не по одному разу за год. Раз уж говорим о моей жизни, мне придется упомянуть и о нововведениях в образовании. Они уже вошли в нашу жизнь, когда я родился: образование стало полностью бесплатным, даже для обучающихся в высших учебных заведениях. Школы упразднили, и ходить на уроки стало необязательным. Дети получали знания и навыки благодаря обучающим программам, одобренным Министерством образования, функционирующим при помощи комов. Но чтобы жизнь мёдом не казалась, детям приходится закреплять знания с помощью практических занятий – и тут уж родители поневоле вынуждены подключаться к процессу, контролировать чад и подсказывать им. Считалось, что таким образом можно определить, чем он захочет заниматься в зрелости. Проблема в том, что немногие могли понять, для чего они созданы, вплоть до старости.