целовать твои губы… твое тело… Оооо, давай вернемся к тому, за чем пришли сюда…
– Аааааа… я как раз хотел спросить – мы ляжем прямо здесь, или ты все же предпочтешь на эту ночь мою человеческую постель, с простынями и подушками… – усмехнулся Эрнест и слегка прижал рукой свой член, снова вставший и больно упиравшийся в застежку джинсов. – Как чудесно, что мы созвучны в желаниях. Ну… смотри же, вот стена, вот окна… как ты думаешь, где я провожу ночи?..
Марэ окинул цепким внимательным взглядом стену замка, от фундамента до крыши сплошь увитую зеленым плющом так, что проемы окон были едва видимыми. По краям этого крыла замка возвышались две изящные башенки с небольшим шпилем. Каждая из них могла быть как жилой, так и совершенно необитаемой и прячущей внутри только лестницу.
Жан еще по съемкам в прошлых исторических картинах довольно неплохо представлял себе, как устроены старинные замки, он мог мысленно проникнуть сквозь стены и примерно определить, где располагались апартаменты, а где – комнаты прислуги или другие помещения. Замок Сен-Бриз в этом отношении походил на Блуа или Шенонсо в миниатюре, и Марэ колебался лишь между тремя окнами посередине и двумя узкими стрельчатыми арками в полукруглой башне, находящимися примерно на уровне третьего этажа над землей.
– Мне кажется, что тебе нравится вид на холмы оттуда… – в конце концов, он указал Эрнесту на башню. – Если бы я был тобой, то любил бы уединяться именно в таком месте. Я угадал, мой принц?
Эрнест сделал быстрый шаг назад и склонился в таком поклоне, что определенно делал честь его учителям танцев и хороших манер в лицее Кондорсе:
– Синьор Калиостро, сказать, что я потрясен – это ничего не сказать… вы угадали! Но как?! Я себя выдал, или… ты точно колдун! – в его взгляде, устремленном на Марэ, почтение смешалось с обожанием, и это сочетание было неотразимым для самолюбия актера.
– Да, я немного колдун, признаюсь… но есть магия посильнее черной… и ты ею владеешь в совершенстве, мой дорогой… – польщенный искренним восхищением, Жан немедленно ответил комплиментом на комплимент.
– Ммм… хочешь сказать, что я опаиваю мужчин привораживающим зельем?.. – промурлыкал Эрнест и, скользнув к любовнику, взял его под руку.
Марэ нахмурился, не совсем уверенный, что его сдвинутые брови и посуровевший взгляд – всего лишь шутка:
– Мужчин? Ничего даже слышать не желаю про каких-то еще мужчин, что пили твое зелье!.. Отныне его буду пить только я, я один!
– Да, мой король… да… – и снова Эрнест склонил голову, напомнив Жану норовистого андалузца, признавшего и принявшего его власть над собой. Образ Торнадо прекрасно подходил и для темноволосого гордеца-художника, чьим сердцем и телом Марэ желал обладать безраздельно и единолично. Сейчас он отчетливо понял и признал это…
– Я приду к тебе сегодня. Будешь ли ты ждать меня? – взяв Эрнеста за плечи и развернув его к себе лицом, Жан пытливо заглянул