стирает память Братьев и свидетелей. А потом забирает ведьму в монастырь.
– Неужели никто ни разу не отказался с ней поехать?
Рилла смотрит на меня как на сумасшедшую.
– С чего бы вдруг? Если бы ты побывала на подозрении у Братьев… – Она мотает головой, стряхивая с лица каштановый локон. – Тут мы в безопасности. Мы учимся управлять нашими магическими способностями, а Сестры нас защищают.
Сестричество было основано в 1815 году братом Томасом Доланом, которому понадобилось надежное убежище для его сестры Лии. Сначала это была всего лишь горстка ведьм, активность которых скрывала дымовая завеса набожности и благочестивых деяний. Потом, в 1842 году, они решили принимать в орден юных ведьм и учить их магии. Сестра Кора была в числе первых учениц монастырской школы. Прошло время, и теперь она вмешивается в судебные заседания и изо всех сил старается, чтобы насельниц монастыря становилось все больше. Сейчас тут пятьдесят учениц и около дюжины преподавательниц, а в миру действует десятка два рассеянных по всей Новой Англии гувернанток. Еще на монастырь шпионит как минимум сотня бывших выпускниц, вроде нашей соседки миссис Корбетт. Большинство девушек, которые тут учатся, никогда не станут полноправными членами Сестричества; когда им исполнится семнадцать, они покинут монастырь, чтобы зажить обычными жизнями жен и матерей.
Впрочем, ко мне это не относится. Если, конечно, предположить, что я – та самая ведьма из пророчества.
– И ты не скучаешь по дому? – с нажимом спрашиваю я. – По дому, по братьям?
– Скучаю, – говорит Рилла, взглянув на ферротип, что висит над ее кроватью. На нем она сама и ее братья: десятилетние близнецы Тедди и Робби, двенадцатилетний Иеремия и четырнадцатилетний Джейми. Пятеро озорных, курчавых, веснушчатых маленьких сорванцов. – Но, знаешь, трудно быть единственной девочкой, да к тому же еще и ведьмой. Очень тяжело хранить тайну.
С трудом могу представить, как Рилла может сохранить хоть что-то в секрете, она же такая болтушка.
– Я думаю, Джейми – то есть Джеймс, все время забываю, что теперь его так нужно называть, – мог догадываться. И мама, конечно, знала. Она тоже ведьма, но не очень сильная, только самые простые иллюзии наводить может. Да я и сама ненамного лучше, если честно. Ты, наверное, заметила, с чарами перемещения у меня неважно, а исцелять я совсем не могу, – краснея, говорит Рилла. – Мне повезло, что я понадобилась Сестричеству. Правда повезло.
– Хотела бы я тоже думать, что мне повезло, – выпаливаю я. В нашей спальне высокий потолок, но сейчас она кажется маленькой и уютной: занавески задернуты, горит свеча, и тишину нарушает только наш шепот. – Ты никогда не задумывалась, что бы ты делала, если бы тебя не поймали?
– Скорее всего, варила бы леденцы, вышла бы замуж и нарожала бы кучу хулиганистых мальчишек, как моя мама. – Рилла кидает мне конфету, и я сую ее в рот. – Но меня поймали, так что нет смысла об этом думать. Мне всегда хотелось сестренку, а теперь их у меня несколько десятков. Я здесь счастлива.
Я