С ума сойти можно!
– Но речи, что я буду девушкой на побегушках вообще не было! – задыхаясь от обиды, хмурю ровные брови.
Мисс Винсент поджала губы в невидимую полосу и сделала шаг навстречу.
– Милочка, давай я тебе все объясню. По сути, ты ещё никто. У тебя нет образования, ты представления не имеешь как работать с информацией, как строить план и, собственно, как писать статьи. Это тебе не школьное сочинение – здесь свои правила и законы. Мистер Бенсон доступно объяснил мне, что ты числишься в нашей газете как стажёр. Уже потом, набравшись опыта, тебе предоставят возможность написать свою первую работу, и если редактор сочтёт написанную тобой статью достойной, ты будешь принята в штат. Понимаешь? Мы не можем сразу посадить тебя за ноутбук и дать задание. Ты неопытная. Второкурсница. Ну же, не дуйся, – щипнув за левую щеку, противно улюлюкает наставница, из-за чего я довольно резко убираю чужие руки со своего лица, не прекращая хмуриться. – Когда покончишь с досье, я проведу тебя к твоему рабочему месту и дам тебе твоё первое задание.
– Неужели картошку чистить? – усмехнулась я, прекрасно понимая, что обижаться не на что.
– Почти. Будешь работать с архивами. На прошлой неделе кто-то устроил бардак и не удосужился заново разложить документы по алфавиту. Но, думаю, ты справишься…
Боже, это сущий ад, честное слово!
Однако мисс Винсент абсолютно права, – я пока ещё никто, – никем незамеченная тень в мире материализованных мастеров слова. И право, чего ты, Рэйчел, ждала? Все на блюдечке? Не-а. Я должна работать над собой, влиться в коллектив и в суть самого процесса журналистской деятельности. К тому же, у стажёров график не так сильно забит, как у состоявшихся «летописцев»: будет время для учебы.
Смирившись со своим положением, я киваю наставнице и плюхаюсь на кожаный диван, наклонившись вперёд, к кофейному столу, заполняя каждую строчку информацией о себе.
Сегодня мой первый день на работе и я не должна ударить в грязь лицом. Все только начинается…
***
Я никогда ещё не уставала так физически. Моя шея и спина ноют с такой силой, точно я возила на себе трёх взрослых людей, которые то и дело лупили меня ногами по рёбрам. Сидеть на одном месте в течение дня – настоящая пытка, входящая в число таких наказаний, как электрический стул, четвертование или костёр. К слову, я лучше бы прыгнула в огонь, чем просидела бы восемь часов за тремя стопками толстых документов и накопленных материалов, в том числе старых вырезок из газет, журналов и справочников, не говоря уже о словарях. И зачем им все это? По-моему, такие вещи должны храниться на флешке или в рабочем компьютере человека, а не на железных полках библиотеки.
С затёкшей шеей, в плохом расположении духа, я выхожу из салона такси и вежливо благодарю седовласого дедушку за спокойную поездку, захлопывая достаточно сильнее, чем бы хотелось, дверце, после чего, легонько, не совершая резких движений, ковыляю на невидимых костылях к знакомому крыльцу.
Сад, которым раньше занималась Реджина,