следовало потупиться, пробормотать какие-то извинения, он же вместо этого сказал:
– Пойдемте, синьора Магдалена. Мне еще мотор прогревать.
Едва они оказались на лестничной площадке, Малена остановила Луку:
– Постой… Я хочу тебе кое-что сказать.
Он послушно остановился и промолвил с усмешкой:
– Ну что? Уволите меня прямо сейчас или дадите хоть денек отработать?
– Что?.. Нет… Я не собираюсь тебя увольнять! – она сжала его запястья и слегка встряхнула. – Да и как я могу уволить «друга Бруно»? Я хочу сказать тебе спасибо…
– За что, синьора Магдалена? – он прекрасно понял, за что, но ему вдруг очень захотелось услышать это от нее самой.
– Я знаю ее пять лет. Она кошмар моей жизни. И… ты на моей памяти первый, кто заставил ее растеряться. Правда, боюсь, она тебе это припомнит, и очень скоро.
– Ничего, я не из пугливых.
****
Малена назвала ему адрес виллы, куда нужно было ехать прямо сейчас: виа Аппиа Антика, 25. Расстояние ерундовое, но при езде через центр Рима вечно приходится закладывать крюки при объезде пешеходных зон и терять время на светофорах.
Обычно это раздражало Принца – он любил скорость – но сейчас радовался каждой задержке, потому что женщина, сидевшая за спиной, не хотела на виллу. Она предпочла бы вообще к ней не приближаться на километр, и Лука чувствовал ее настроение.
Малена не давала указаний, не просила ехать помедленнее, но руки, лежавшие у него на поясе, сжимались все крепче, а он притормаживал и притормаживал… По камням старой дороги «Ямаха» тащилась как черепаха, благо, все остальные водители двигались столь же неспешно. (6)
Наконец, Принц не выдержал и решил прояснить ситуацию. Он съехал на обочину, остановил мотоцикл и обернулся к своей пассажирке:
– Что-нибудь не так? Слишком быстро, или слишком медленно… или я вообще не туда рулю? Ты скажи словами, я мысли читать не умею!
– Нет… все так… – вместо того, чтобы рассердиться на его самоуправство, Малена покраснела и отвела взгляд. – Ты замечательно водишь, мне даже на поворотах не страшно. Просто я не люблю дом моих свёкров… никогда не любила, а после смерти Лизы… моей дочки… терпеть не могу. И дорогу эту с покойниками не выношу, цепенею каждый раз, когда приходится по ней ехать. (7)
Он понимающе кивнул и не рискнул больше ни о чем спрашивать. Ему и так было стыдно, что прицепился к ней, словно имел какие-то особые права… Будь она высокомерной расфуфыренной цацей, как давешняя белобрысая дамочка, или такой же капризулей, как Чинция, он бы помалкивал, думал о своем и равнодушно ждал конца вахты. Малена же держалась с ним просто, и эта простота, без всякой развязности, без тени кокетства, сбивала его с толку… и понемногу сводила с ума.
«Черт. Черт. Черт!..»
Принц нащупал в кармане сигаретную пачку и схватился за нее, как за спасательный круг:
– Гхм… синьора… Малена… вы не против, если я покурю, раз уж