понимаю, – воскликнула я. – Кто сказал вам, что я собиралась продать своего ребенка?
– Миссис Баррик, замолчите. Иначе мне придется попросить вас уйти.
Я впилась в нее взглядом, и с каждой секундой во мне все сильнее закипала ненависть. Да это же настоящий бюрократический робот, который моментально забудет о случившемся и отправится домой к своей семье ровно в четыре тридцать, в то время как моя жизнь катится под откос.
Я стиснула зубы и повторила:
– Кто утверждает, что я хотела продать своего ребенка?
– Сейчас я не могу вам этого сказать.
– Не можете сказать? – закричала я, окончательно утратив над собой контроль. – Мадам, мы тут не в игрушки играем. И не спорим из-за ведерка в песочнице. Я пытаюсь выяснить, кому пришло в голову выдвинуть против меня самое ужасное обвинение, которое только можно представить; из-за него вы не позволяете мне повидаться с моим ребенком, а я даже не могу узнать, кому пришла в голову такая чертовщина?! Да это же…
– Думаю, вам пора, – произнесла Нэнси Демент, вставая из-за стола.
– Я никуда не пойду, пока мне не ответят.
– Пожалуйста, сбавьте тон.
– Ничего я не сбавлю! – уже кричала я.
– Тем не менее вам придется уйти.
Тина Андерсон отошла в угол, явно убедив себя в том, что перед ней – полностью спятившая мамаша, вытащила свой сотовый телефон и теперь тихо говорила с кем-то.
Бен все еще пытался придать беседе разумный толк.
– Миссис Демент, – начал он. – Думаю, будет справедливо, если вы…
Но я уже не воспринимала его попытки оставаться в рамках приличий.
– Кто сказал, что я хочу продать своего ребенка? – потребовала я.
– Миссис Баррик, разговор окончен, – отрезала Нэнси Демент.
– Он не закончится, пока вы мне не ответите. Это был анонимный звонок? Или это сделал кто-то из офиса шерифа? Как я могу убедить вас в том, что это полный абсурд, если вы даже не говорите мне, кто оказался способен на подобное?
– Вам придется поговорить со своим адвокатом.
– У меня НЕТ адвоката. У меня есть двенадцать центов на моем банковском счете и ипотека. А на адвоката не хватает.
– Тогда сегодня днем вам его назначат. А сейчас вам придется уйти.
– Это еще почему? Может, потому, что я – белое отребье, торгующее наркотой и желающее продать родного ребенка? Так вы обо мне думаете?
– Неважно, что я думаю, – сказала Нэнси Демент. – Об этом вы никогда не узнаете.
– Понятно. Поверьте мне, я прекрасно понимаю, что тут творится. С такими, как вы, я имею дело лет с двух. Единственное, что вас действительно волнует, – как бы сохранить работу до выхода на пенсию. Сейчас вы начнете твердить, что пытаетесь действовать в интересах ребенка, но эти слова будут произносить только ваши губы, а не рассудок. Вы даже не представляете себе, что на самом деле означают такие слова. Поэтому если вы…
Раздался короткий стук, а затем дверь в ее кабинет