план начал реализовываться. В самый же вечер предвидеть все последствия мог только Лорд-Канцлер. Да и он, будем откровенны, до конца не представлял масштабов грядущих преобразований, начало которым положил. Предлагая лишь раздел королевского наследия, он и помыслить не мог, насколько это изменит не только существовавший доселе уклад жизни, но и самих людей, их мировоззрение, их представление о том, что хорошо, а что плохо, что нормально, а что недопустимо, к чему нужно стремиться, а чего избегать. Словом, эссентеррийцы станут другими.
Единожды вкусив сладость безнаказанного присвоения чужого, сладость власти и вседозволенности, Лорды Тайного Совета уже не смогут остановиться. Ум их, нацеленный исключительно на все новые и новые способы обогащения, разовьется необычайно, приобретя в данном направлении неимоверную изощренность и изобретательность. Все, что ранее хоть как-то их ограничивало, ставило хотя бы хлипкие препоны на пути их непомерно разрастающегося эго, будет сметено и отвергнуто. Мораль? Прочь! Нравственность? К чертям! Вера? В пекло! Все лишнее – в пекло! Все, что мешает – в пекло! Всех, кто мешает – тоже в пекло! Стяжательство примет крайние, извращенные формы, превратившись в культ, вытеснив собой все существовавшие до сих пор человеческие ценности, вытеснив даже Бога, само став богом.
Но метаморфозы, происходящие там, наверху, в самом сердце правящей эссентеррийской элиты, не смогут не отразиться и на всем подвластном ей обществе, на народе Эссентеррии. Темное пятно на белой скатерти нельзя не заметить. Оно бросается в глаза, его хочется немедленно смыть, отстирать, вывести хлоркой. Но когда пятен много, когда вся скатерть грязная, отдельная клякса уже не вызывает такого активного отторжения. Она просто не заметна на общем замызганном фоне. Эта пятнистая замызганность становится привычной и естественной. Погрязшая в непомерной жадности и бесстыдстве элита, подобно грязному пятну на белой скатерти, не может долго просуществовать в благочестивом обществе. Она либо будет сметена праведным гневом, либо перерастет в жесточайшую диктатуру. Не только любая, самая ничтожная, попытка неповиновения, но даже и сама возможность инакомыслия, индивидуальности и непохожести станет подавляться ею на корню.
Она сделает все возможное и невозможное, чтобы испачкать скатерть – извратить само общество, передав ему черты подобия самой себе. Где-то намеренно, где-то неосознанно, но власть будет стремиться выработать во всем остальном народе терпимость и толерантность к своим собственным ценностям, которые по сути своей таковыми не являются. Скорее, наоборот, в здоровом обществе они будут восприниматься не иначе как пороки – грязные, отвратительные и смердящие. Но в инфицированном пороком обществе постепенно, незаметно, крохотными шажками народ будет двигаться сначала к терпимости, затем к пониманию и приятию, а в конечном итоге к признанию абсолютной ценности того, что раньше справедливо осуждалось.
С Эссентеррией произойдет именно