напряжённо спросил Беляев.
– Что с тобой такое. Это не Горький, вообще-то, – хмыкнул Крапивин и ткнул пальцем в рисунки на полях тетради.
Сергей взволнованно прикрыл глаза ладонью, выронил карандаш и подрагивающим шёпотом рассказал друзьям о случившемся. У двери что-то скрипнуло, и парни синхронно повернулись. За порогом, спиной к ним, стоял человек, что следил за Беляевым с самого начала его романа с полковником. И Серёжа вдруг с ужасом понял, что теперь внимание к его персоне станет пристальнее. Хотя, казалось бы, куда ещё больше…
– Так, успокойся, – зашептал Зотов, слегка нахмурившись. – Ты не виноват, нечего себя корить.
– Правда так думаешь? – печально спросил Сергей.
– Правда, – кивнул Юра, и светлая чёлка упала ему на лоб. – К тому же, самоистязанием ты ничем Лене не поможешь.
– Он прав, – со знанием дела сказал Сёма. – Ну толку мусолить всё это, варить в голове? Кому лучше сделаешь?
– И что же мне теперь делать?
– Жить, – ответил Крапивин, выглядя на удивление серьёзным.
И в этом слове было куда больше смысла, чем могло показаться на первый взгляд. Как они все измучились, как устали от войны! В сорок первом Сёма очень сильно заболел и врач был уверен, что мальчик умрёт. Диагноз поставить не удалось, но это явно было что-то инфекционное: голод заставлял Крапивина вместе с другими ребятами рыться в мусорных баках, выискивая что-нибудь съестное. Однажды они нашли кулёк чего-то, отдалённо напоминающего кубики засохшей халвы. Не помня себя от счастья, приятели побежали в свой тайный шалаш, где по-братски разделили находку.
А в течение недели умерли все, один за другим. Начиналось всё с боли в животе и рвоты, а заканчивалось потерей зрения и отказом почек. Выжил только Сёма. Каким образом – загадка. Быть может, именно в его кусках было меньше микробов, быть может, помогли самодельные настойки матери, которыми она начала отпаивать Семёна, как только тот почувствовал дурноту, быть может, у него оказался более сильный иммунитет. Так или иначе, около двух недель Крапивин лежал в своей кровати, находясь между жизнью и смертью, сходя с ума от высокой температуры, а потом вдруг пошёл на поправку. Поэтому для него слово «жить» имело особый смысл. Просто существовать, наслаждаться солнцем, слушать пение птиц, читать, смотреть кино… Не надо ничего необыкновенного, вовсе нет. Просто жить.
Когда появился Демидов, Беляев в полной мере ощутил, как их дружба с Крапивиным и Зотовым стала глубже и прочнее. Они не только не отвернулись от товарища, но и поддерживали его, и делали это искренне, не держа в головах мысли о том, что Серёжа лукавит, что «на самом-то деле продался». И Сергей был благодарен судьбе хотя бы за этих двух парней, которые помогли ему выстоять в эти сложные дни. Они не сгущали краски, не причитали, не говорили: «Ну вот ты попал-то, друже!». Наоборот, друзья настраивали Сергея на то, что у этой истории будет счастливый исход. Были