где самыми темпераментными танцорами выглядят мои Костики. И вдруг ко мне подсаживается девушка в джинсовом комбинезоне и с двумя белесыми хвостиками, торчащими у нее из головы, как у первоклашки. Она решительно вбивает в стол локти и слабым, дребезжащим голосом старается перекричать музыку:
– Ты чего сидишь? Я на тебя уже полчаса смотрю!
Я прекращаю жевать и растерянно вглядываюсь в ее бледное, мальчишеское лицо, с тревожно распахнутыми, узко посаженными, глазами. С первых же мгновений, глядя в эти серые лужицы, я чувствую беспокойство – дурашливо кручу головой и развожу руками, показывая, что мне непонятно, откуда она на меня смотрит, а главное зачем? – такой «детский сад», иногда, нападает на меня, когда я нервничаю. Но девушка не улыбается и продолжает таращиться, выдерживая невозможную паузу. Какое-то время мы так и сидим – я, не решаясь при ней есть, она, выпрямившись и, расправив плечи, похожая с этой грудной накладкой от комбинезона и съехавшими в кучу глазками, на девушку-электрика, пережидающего у себя за спиной замыкание с громом и молниями и, включившейся неожиданно музыкой. Вскоре, оказывается, что ждет она заказанную композицию. Стихает дискотека и диджей делает объявление:
– Для нашей гостьи из Таганрога, Людмилы, и таинственного златовласого незнакомца. Тони Брэкстон, Ан брейк май хард. Не разбивай мое сердце. Дамы приглашают кавалеров!
Толпа перестает скакать, все смотрят в мою сторону или, по крайней мере, ищут этого «златовласого незнакомца», а Людмила из Таганрога, с таким зловещим выражением вскидывает брови, что создается впечатление, будто она любуется, как я меняюсь в лице от всего этого кипиша, свалившегося мне на голову. Не дождавшись с моей стороны никаких движений, она за руку выуживает меня из-за стола и ведет по ресторану. На танцплощадке пока никого нет. Мы становимся в самом центре, и под первые аккорды жалобного брейк май хард, Людмила торжественно оплетает мою шею запястьями и начинает извиваться. При этом она сосредоточенно смотрит мне в переносицу и говорит: – Ты мужчина моей мечты!
В ответ я ухмыляюсь, прижимаю ее к себе и печально свешиваю голову у нее за плечом. Но она отстраняется:
– Ты не понимаешь, ты судьба, и больше ничего не имеет значение!
Мне становится не по себе. Пытаясь переключить ее на что-то более привычное, я подхватываю ее ниже талии и делаю пару пируэтов так, что ножки её болтаются над полом, как у матерчатой куклы. И девушка, похоже, оценивает мой порыв. Она отталкивает меня с новой силой и скученные ее глазки обжигают мою переносицу еще жарче:
– Ты мужчина моих снов! Ты мне снился всю жизнь!
– Да, это да, ну что ж, это хорошо… – мычу я что-то нечленораздельное, и понимаю, что на фоне восторженных ее реплик, бормотание мое звучит откровенно издевательски. Тогда я осекаюсь, снова норовлю спрятаться у нее за плечом,