было круглое лицо, пухлые щеки и большие внимательные глаза. Она не проявила почтения к присутствующим и не удостоила их приветствием, просто смотрела на своего спутника в ожидании, когда он заговорит.
– Могу я поговорить с вами, капитан Кроуэлс? – обратился старик к капитану.
– Только вас не хватало, – кисло проворчал капитан, глядя на расщепленный крест. – Кто вы?
– Зандер Керш, – ответил старец. Голос его прозвучал твердо, хотя сам он дрожал от немощи. – А это – моя воспитанница Изабель.
Солнце занырнуло за облака, в каюте потемнело.
Ван Схотен повернулся к старику и вульгарно осклабился:
– Воспитанница? И сколько сейчас такая стоит?
До Изабель, очевидно, не дошел смысл его слов, поскольку она изогнула бровь и непонимающе посмотрела на Зандера.
Тот, сузив глаза, оглядел ван Схотена; во взгляде его будто горел огонь, сошедший с небес.
– Как же далеки вы от Господа, – наконец промолвил он. – Что погрузило вас в такую тьму, сын мой?
Ван Схотен побледнел, потом раздраженно махнул рукой:
– Уйди, старик, пассажирам сюда нельзя.
– Меня привел сюда Господь, и не вам меня отсылать. – В его словах слышалась такая убежденность, что даже Арент поверил.
– Вы пастор? – вмешался в разговор Исаак Ларм, кивая на крест.
– Верно, карлик.
Старший помощник опасливо уставился на старика, а капитан схватил со стола круглый железный жетон, подбросил его и поймал.
Арент переступил с ноги на ногу, подавляя два противоборствующих желания: спрятаться и сбежать. Его отец тоже был священником, из-за чего это ремесло у Арента невольно ассоциировалось с чем-то недобрым.
– Вряд ли вы здесь встретите теплый прием, Зандер Керш, – сказал капитан Кроуэлс.
– Господь проклял Иону за то, что тот пустился в плаванье супротив Его веления, и теперь моряки считают, что священники приносят неудачу. – Тон Зандера предполагал, что такое предостережение он слышит не впервые. – Я не терплю суеверий, капитан. Судьба каждого предначертана Богом задолго до рождения. Если кораблю суждены испытания, то лишь потому, что Господь решил сжать длань, в коей Он несет судьбу его. И я приму Его волю со смирением.
Изабель что-то пробормотала в знак согласия; судя по восторгу на ее лице, она не мнила участи лучше, чем пойти ко дну с именем Господа на устах.
Кроуэлс запустил жетон в воздух и снова поймал.
– Если вы пришли пожаловаться на то, как вас разместили…
– Я не ропщу на неудобства, мои нужды скромны, – заявил священник, явно оскорбленный этим предположением. – Я желаю обсудить ваш приказ, запрещающий проходить дальше грот-мачты.
Кроуэлс посмотрел на него усталым взглядом.
– Часть корабля спереди грот-мачты – владения матросов, а позади – старших офицеров и пассажиров. Остальные могут туда зайти, только если там работают, – пояснил он. – Ослушавшийся матрос будет высечен. А пассажир – окажется во власти команды.