поинтересовалась она, возвращая зажигалку.
Кивнула. Разговаривать не хотелось.
– И как он тебе?
– Да никак, – это была чистая правда.
– Странно, я думала, вы встречаетесь.
Я помотала головой. Интересно, какое ей дело до того, с кем я встречаюсь? Поговорить больше не с кем и не о чем?
Девица поняла, что друзьями нам не быть, и молча отошла в сторону стихийно образовавшейся компании офисных девчат. Я их практически не знала. Они обитали на другом этаже.
– Вы слышали, Семёнов теперь с секретаршей Копытина? – донёсся до меня обрывок чужого разговора.
Провокационный вопрос поднял волну щебетания. Девочки увлеченно чирикали, обсуждая подробности любовных похождений Семёнова. Кажется, делали ставки на то, как долго неведомая секретарша продержится в роли нового увлечения нашего сердцееда.
Я прислушалась, пытаясь вспомнить, кто такой Копытин и что это за шустрая секретарша, которая умудрилась окрутить свободолюбивого айтишника. Потом до меня дошло, что речь о Ларочке. Добилась-таки своего! Мне вдруг стало обидно. У меня тут жизнь под откос, а Семёнов решил остепениться. Вспомнились глупые мечты об айтишнике, когда я ошибочно принимала мелкие подношения в виде кофе или плюшки за знаки внимания к своей никчёмной персоне. И с чего я тогда решила, что Семёнов может мной заинтересоваться? Такие, как он, никогда не смотрят в сторону таких, как я. Ларочка другое дело. Ларочка – девочка с обложки. Признак статуса. Дорогой аксессуар. Мне такой не стать, при всём желании. Глаза защипало от слёз.
Офисные девчонки довольно быстро разбрелись. Я же попинала ещё какое-то время свою самооценку. После того как она, несчастная, и без того не сильно здоровая, сдохла под ударами тяжёлых сапог самобичевания, поднялась и пошла на работу, чтобы продолжить влачить унылое существование.
В лифт следом за мной прошмыгнул Семёнов. Лёгок на помине! Как всегда, свеж, бодр и весел. Интересно, у него когда-нибудь бывает плохое настроение?
– Афанасьева, ты от меня прячешься, что ли? Полдня тебя ищу.
– Зачем? – хмуро буркнула я. Мысль о том, что айтишник отлично проводит время в обществе Ларочки, раздражала неимоверно. – Больше гадости говорить некому?
– Афанасьева, какая муха тебя укусила?
– У меня вообще-то имя есть, – огрызнулась я.
– В курсе, – кивнул Семёнов. – У меня, кстати, тоже.
Не знаю, до чего бы мы договорились, но я вдруг почувствовала, как резко дёрнулся лифт. Хотя, судя по вытянувшемуся лицу айтишника, это не лифт дёрнулся, а со мной что-то произошло. Ах, ну да, я рухнула на пол.
– Арин, ты чего? Ты как? – обеспокоенно спросил Семёнов, плюхнувшись на колени и растерянно уставившись на меня.
С ума сойти! Семёнов на коленях передо мной! Это была последняя мысль, после которой я отключилась.
– Напугала ты нас, Арина, – сказала Катя. – Я тебе ещё в понедельник предлагала на больничный уйти. Но ты решила погеройствовать.