сегодня как истинный джентльмен, это неоспоримый факт. Но слова благодарности застряли в горле и царапали его, не желая выбираться наружу. Я кашлянула и опустила голову.
– Ну же, Афанасьева, давай, – не унимался Семёнов.
– Ссссспасибо, – просипела я.
– Вот видишь, совсем не сложно. Пожалуйста. А поцелуй будет?
Семёнов сделал попытку придвинуться ко мне. Я начала лихорадочно дёргать ручку, готовясь выпрыгнуть из машины на полном ходу.
– Видимо, нет, – хмыкнул айтишник и оставил попытки сократить расстояние между нами.
Семёнов, как настоящий рыцарь, сопроводил меня до квартиры. Я захлопнула перед его носом дверь и вздохнула с облегчением.
Оставшись одна в пустой квартире, вернулась к своему любимому занятию – псевдопсихоанализу. Тщательному разбору подверглось всё, что происходило со мной за последнее время. Стремительный роман с Принцем и его отвратительный, тошнотворный финал с последующим игнорированием моей персоны. Мальчик добился поставленной цели и охладел, не желая погружаться в выяснение отношений. А зачем? Вполне предсказуемо. Что я, собственно, для него значу? Ничего. Поведение Семёнова, его бесконечные попытки вывести меня из себя, моё глупое увлечение им, когда я бросала в его сторону робкие взгляды и тихо млела от каждой улыбки. А потом поняла: ещё как минимум десятка два девчонок в его присутствии точно так же трепещут ресницами и с надеждой ожидают приглашения в кафе или кино. А он всё видит, всё понимает, и, безусловно, ловит кайф от всеобщего восхищения, раздавая авансы направо и налево. Разве он не урод после этого? Сколько бессонных ночей потрачено на него. А главное, для чего? К чему всё это привело? К простому приятельству. К пустым разговорам ни о чём. К выслушиванию пошлейших рассказов о его победах. Я, женщина, – друг. Унизительно. Мучительно. Бесперспективно.
Здравая мысль о том, что уж айтишник-то в моих бедах не виноват, более того, возился сегодня со мной, была отметена с ходу. Герр Фрейд, поселившийся в голове, оспорил это утверждение и привел контраргументы. Семёнов действовал так исключительно к своей выгоде. После его куртуазного поступка местные дамы ещё сильнее проникнутся к нему симпатией. Хотя куда уж сильнее. Плевать ему на меня. Как, впрочем, и всем остальным. Даже Принц не соизволил выяснить причину моего охлаждения. Да и к чему? В нашей конторе полно красивых девушек, которые безо всяких психологических заморочек бросятся в приветливо распахнутые объятья. Семёнова ли, Павла ли. Им, наверное, всё равно. Как и парням, собственно. И никому не нужна твоя прекрасная душа, Афанасьева. «Это мир заменяемых; что может быть смешнее твоего протеста. Поучись относиться к себе как низшему из существ»[1].
В итоге додумалась до того, что такое ничтожество, как я, не имеет права на дальнейшее существование. От суицида останавливала единственная здравая мысль: хозяйка квартиры, которую я арендовала, не заслужила подобного счастья.
Но мысль о самоубийстве, тем не менее, казалась невероятно притягательной. Я с упоением смаковала ее. Жаль, не успела обзавестись каким-нибудь