предательски выбрав в качестве объекта для первого поцелуя обожаемую мной Малькову. Подъёб засчитан. С сомкнутыми губами сделать это было нетрудно, но когда при последующей манипуляции бутылка снова указала на жеманистую певичку, я оторопел. Внутренний шарик, застрявший в животе, сдулся. Народ загудел.
– Засос, мелкие! – в нетерпении брякнул Дятел. – Давайте. Хорош мяться.
Ксюша сконфуженно смотрела по сторонам, будто ранее не соображала, что мы тут не пазлы сели пособирать. Помню, как клокотало внутри сердце, помню отталкивающий вздёрнутый нос Мальковой. Поцелуй вышел дерьмовый. Коснувшись плотно сжатого рта малосимпатичной девчонки, пытаясь настойчиво сквозь него просунуть оробевший язык, я чувствовал лишь корки на её обветренных губах и оборонительно выстроенный ряд неровных зубов – так, словно сырой нечищеный картофель мусолил.
А на пути к лагерю молчал. Большинство отряда эмоционально обсуждало тот факт, что Кучерявый-то, как оказалось, не птенец в любовных делах, в чём все были железобетонно убеждены, и при показной скромности задал недурной такой мастер-класс, засосав около половины девчонок. Мне же было невесело. А чему радоваться? Первый поцелуй в жизни случился с Мальковой. С неприглядной, вредной Мальковой. Должно быть, бутылка издевательски угарнула над моей соломенной душонкой. Зато я видел, как Настю целовал Дятел, Костян и Лёха из первого отряда. Выглядело это как в фильмах. По-взрослому. «Завтра же поеду домой, – пронеслось в голове. – Пофиг».
Но эта мысль снова потерпела фиаско. Домой я не уехал по той причине, что утром молниеносно разлетелась информация о нашем ночном загуле, и вместо зарядки отряд во главе с помятыми от похмелья вожатыми вызвали на разговор к руководителю лагеря. Выяснить, кто конкретно участвовал в заговоре, ему не удалось, но после получасового чтения морали обзвонили родителей, доложив о непотребном поведении нерадивых детишек. Моя мама бывала подростком в детских лагерях, поэтому отнеслась демократично: ни нравоучениями, ни расспросами грузить не стала, подытожив телефонный разговор мудро: «Ты не маленький, Глеб, но имей голову на плечах, ладно?». Проситься после этого домой было смешно. Да и утренний кипиш так взбудоражил, что уезжать расхотелось.
6
– Костян, как Настька целуется? – с переигранным безразличием ляпнул я на послеобеденной лекции о СПИДе в актовом зале. Настя как раз выступала с презентацией.
– Савина или эта?
– Эта.
– Смотря с чем сравнивать. По сравнению с нашими девками – на десяточку, по сравнению с Анькой из первой смены – на восьмёрку. Но губы у неё, конечно, кайфовые. Пухлые такие, словно зефир ешь, а не сосёшься.
– Серьёзно?
– Ну да. А чё? Влюбился? – односложно подмигнул он.
– Чё сразу «влюбился»? Просто интересно. Все же хотели поцеловать её.
– Ну-ну.
Дни тянулись, как вязкая патока. Зарядки, завтраки, обеды, ужины,