сок. Лаймовый, – проговорила она приободрённо, протянув гранёный стакан. – Правда, горьковатый, но в целом ничего.
– Спасибо.
– Как ты? Не передумал?
– Скорее ты передумала.
– Я – нет. Это всего лишь первая проба.
– Тебе не хотелось предложить этот проект профессиональному актёру?
– Среди знакомых нет того, кто близок мне визуально, – ответила она, поставив свой стакан на колонку. – А каким-то профессионалам со стороны бесполезно писать, так как идея неформатная, к тому же бесплатная.
Что значит «кто близок мне визуально»? Перифраз «кто симпатичен мне внешне»? Я посчитал разумным промолчать, но слова растворились в животе ложкой сахара.
– Давай так: я не стану комментировать процесс, а ты попробуешь забыть о моём существовании? Сейчас хочу снять именно тебя, не персонажа. Веди себя как чувствуешь, не смотри в камеру, если это мешает. Думай о своём, забудь про фильм, мне нужно отображение на лице реально существующих мыслей. И, может быть, убрать стул вообще? На матрасе эта сцена естественнее будет выглядеть.
– Хорошо.
– Съёмку я не стану останавливать. Скажешь сам, где её закончить.
– Даже так? Ладно. А сколько примерно по времени?
– Как пойдёт: полчаса, час, два. Как словишь катарсис, так и закончим.
Вновь сняв носки, я привычно опустился на пружинистый матрас, подперев локти коленями. Влада тем временем опустила высоту штатива, переставила прожекторы.
Дубль второй.
Тягучая гармония My sweet prince молниеносно ударила в область рёбер. Видно, не всё-то похоронено? Поздно аккуратничать, топчась у калитки. Заходи.
То, что происходило далее, снесло к херам мои лайтовые поползновения. Папка со скрытой информацией, хранящаяся длительное время в корзине, медленно восстанавливалась. Перед глазами нависла шероховатая плёнка, в висках стучали слова, от которых зубы сводило. Ничего не стёрто, ничего не выброшено. Ты знал это, потому и залез в мнимый кокон, оказавшийся банановой кожурой, на которой вот-вот поскользнёшься.
Я вспомнил и фильм с Бельмондо, который смотрел, лёжа на отсыревших простынях в общаге, когда пришло внезапное сообщение от школьного друга с вопросом: «Ты уже знаешь?», и фоном пронёсшиеся перед глазами титры. И запах мочи в кабинке сортира, где в недоумении за полчаса было выкурено полпачки «Петра». Пласт мыслей, вопросов, образов на контрасте с внешней невозмутимостью. А далее, как сквозь призму калейдоскопа, полетели вспышки забытых ощущений, подкреплённые фантасмагорически выкрученными картинками: голос попсовой дивы в такси, вкус палёной водяры, целлюлитные тёлки, смачно отсасывающие друг другу на баре под прицелом смартфонов. Бесконечные звонки. Смех Макса. Звонки. Липкий диван из кожи, разбитый стакан, фотографии с выпускного. Родинка на запястье. Порванный текст, тошнота, сгоревшая лампочка. Звонки. Жирная, как кусок сырого мяса, вагина. Пронизывающий ветер у Обводного