когда-нибудь в него попадаем. Хотя нет, вру – не все. Попасть туда – все равно что попасть в город призраков или переплыть на лодке перевозчика в Последний город.
Наверное…
Наверное, нехорошо, когда в него попадают люди вроде меня. Наверное, нехорошо, что в него вообще попадают люди. Ведь это место не для смертных, понимаете? Оно для звезд, что сорвались с неба и разбились, разлетелись в кровоточащие осколки; для планет, что однажды взорвались и перестали существовать. Для тех птиц, что улетают в Иррий и уже никогда не возвращаются…
Но не для людей, нет, совсем не для людей. Людям там не место.
Люди слишком грузные, слишком… наделенные материей, а материя, как известно, имеет вес и, подчиняясь законам физики, этот вес неизменно тянет нас вниз, к земле.
Поэтому там – наверху – нам делать определенно нечего.
Вы ведь понимаете?..
Наверху могут находиться лишь те, кто лишен материальности и легок, как перо из крыла ангела. Кому не нужны ноги, чтобы ходить по облакам, и чье обличье состоит лишь из света, мысли и тепла.
Я расскажу вам о том, что видел там краем глаза, когда мы с Мару заблудились в звездной метели. Мы были на севере и за нами по пятам следовали полярные медведи, спустившиеся с неба. Тогда Мару и вывел нас на ту дорогу.
Это ведь одновременно и дар, и проклятие маруки – находиться наполовину в мире смертных, а наполовину – в мире вне мира. Маруки легко находят такие места, когда не знают, куда идти. Поэтому когда все тропы превратились в клубок белых змей, буран набросился на нас рычащим львом, а земля поменялась местами с небом – вот тогда-то Мару и вышел на эту дорогу.
Когда земля меняется местами с небом, ты не сразу это замечаешь, особенно, если находишься внутри бурана, и абсолютно все вокруг белое и раздробленное, а снежинки жалят осами в глаза. Ты начинаешь что-то подозревать только тогда, когда под копытами оленя хрустит уже не снег, а звезды, заиндевевшие в вечном холоде.
Ими была устлана вся дорога, точно покрошенной перламутровой поталью, и наступи я своими человеческими ногами на такие осколки, они бы прорезали мне и кожу, и мышцы. Ведь звезды – они тоже умеют защищаться, даже угасшие, даже мертвые…
Все было по-прежнему белым, но уже не таким; я даже не подозревал, что белый цвет может быть настолько многогранным. Пространство переливалось всеми его оттенками от полированной платины и речного жемчуга до нежного цвета оперения птенцов гарпии. Но виной тому был не снег – он бушевал только внизу, не здесь.
Знаете, это место расположено не над северными землями, в которых меня застала метель; оно растеклось кристаллической смолой над всем миром… нет, надо всеми мирами.
Оно было повсюду и одновременно не существовало в нашем мире материи.
Здесь не было ни холодно и ни жарко, ощущения притуплялись, и лишь вес собственного материального тела с каждым шагом становился все больше, тянул к земле, и если бы не маруки, я бы упал и разбился.
Наверное…
Я ведь по сути ничего