поднимаются со стонами и исчезают во тьме. Да, инцидент исчерпан.
И тут приходит память. Господи, что это было?!
Добираюсь до скамейки, сижу, пытаясь понять.
«Белочка»? Удар по голове? Просто съехал?
В кармане – та же пачка сигарет, выкуренная и выброшенная в восемьдесят первом! И всё, что было, там и есть. Бородка и хвост на месте. На затылке – огромная мокнущая шишка. Закуриваю, тщательно стараясь не глядеть влево. Туда, где тёмные грязные окна моей берлоги.
Испуганный и злой, докуриваю сигарету до фильтра и резко поворачиваюсь.
Окна светятся тепло и приветливо, за красивыми занавесками угадывается женский силуэт.
«Беги, пацан, беги!» – мелькает паническая мысль. Но я знаю, что не побегу. Медленно поднимаюсь и на трясущихся ногах иду домой.
Господи, что я натворил?!
Родное сердце
Благодарю Дмитрия Шандлоренко, без которого этот рассказ не был бы написан
Он лишь походит на старика – совсем седая голова, шаркающая походка. На самом деле лет ему не так много. Просто он недавно ушёл на покой и резко сдал. Ему хочется, как совсем недавно, вставать утром и ехать в институт, заниматься своим кровным делом – чинить людям сердца. Вместо этого он лениво собирается и, не спеша, бредёт в сквер рядом с домом. Часами сидит на скамейке у пруда. Иногда кормит жадных уток – если не забывает дома булку. Иногда просто бросает в воду камушки, меланхолически глядя на разрастающиеся на поверхности пруда круги. Он знает, что на дне есть глубокая яма, омут, в который на его памяти затянуло уже двух мальчишек. Он точно не знает, где, но представляет, как камушки в глубине ложатся на донный ил и прекращают движение. 'В тихом омуте…', – бормочет он иногда, сам того не сознавая.
В тихом омуте… Тогда, в первый раз, мальчик робко зашёл в кабинет.
Как же болит голова! Затылок тянуло уже дня два, а сейчас, когда всё должно решиться, боль стала нестерпимой. Может быть, это от того, что я боюсь?
Да – мой проклятый инстинкт самосохранения визжит в ужасе. Но я сильнее его, и я всё решил. И не просто решил, а подготовился так, как, наверное, никто не готовился к самоубийству. Ведь я не просто самоубийца.
Только бы врач в последнюю секунду не позвонил куда следует. Тогда меня повяжут, отберут пистолет – и всё. Начинать с нуля нет сил, да и не решусь, наверное.
В голове навязчиво крутится: «Жизнь канет, как камень…» «Аквариум», кажется. Вот привязалось. Не ко времени… Надо собраться. Гляжу из кустов на окно ординаторской. Жалюзи приоткрыты, за ними – смутный силуэт. Добрый доктор Подольцев тоже беспокоится, меня высматривает… Надеюсь, он уже подготовил операционную. А то ведь сначала он мне не поверил. Но результаты обследований его добили. «Чудо», – так он сказал. А потом выяснилось, что никакого чуда, всё вполне себе естественно, а я – долбанный извращенец. И то, и другое ещё больше укрепило меня в решении. Я не верю в Бога, в Провидение или как там его. Просто случай. И случай говорит: «Родя, давай». Я и дал. Я сделаю всё, как надо, а добрейший